Как я был Анной

Я проснулся погожим днём и подумал: «Какая гадость этот ваш погожий день!» Внутри, где-то в лобных долях, если вас волнует точная география тела, копошились жаркие черви Выпить. Черви Выпить — это моя личная Припять 1986 года. Рагнарёк, только без Хемсворта, зато с толстым лысым мужиком в зеркале. Марвел бы не одобрил, Марвел бы сказал — какого хуя?! Потому что даже лоб мой, в обычные дни гладкий, как линолеум, вдруг покрылся складками — так мне хотелось выпить. Черви Выпить возникают во мне с необратимостью месячных. Я молюсь и плачу в ванной комнате, а потом одеваюсь и иду вон. То есть не вон, а к другу Юре Гурову. На Пролетарке, где я обязан жить до скончания своей биографии не знаю почему, только мы вдвоем валандаемся без дела по будням и имеем между собой достаточную химию, чтобы предаваться такому интимному делу, как саморазрушение. В этот день мы с Юрой решили выпить джин по предварительному сговору. «Можжевеловка!» — орал Юра. «А то!» — реагировал я, и мы смеялись как дети. Можжевеловка подействовала на нас апокалиптично. Сначала мы пили её у Юры, потом в городе на лавке, затем в такси и, возможно, где-то ещё. Помню, я стукнулся головой об урну, помню, как называл Юру Гурова Гурой Юровым, а потом опустился занавес.

Я проснулся в своей постели без телефона, но с россыпью таинственных денег на гладильной доске. Я страстно хотел позвонить жене, чтобы на фоне её голоса слаще ощутить восторг падения. Я хотел зайти в интернет и узнать хоть что-нибудь бесполезное. Я хотел быть частью этого клокочущего мира, но был всего лишь предметом в комнате. Я не хотел быть предметом. Я забегал, вскрикнул и пересчитал деньги. Три тысячи двести рублей. Как же так? Отлучён? Девятнадцатый век? Обидное чувство, будто прогресс обогнул меня стороной, возобладало. Как вернуться к цивилизации? Как позвонить? Как войти в интернет? Я был на грани, когда меня осенило. Идея показалась мне логичной: чтобы телефон нашёлся, чтобы я вернулся, чтобы всё стало охуенно — надо принести жертву. Что-то дорогое, не жену, а самое дорогое, драгоценное. А теперь представьте: ночь, луна, некрасивый мужчина выходит на балкон. Из одежды — деньги и зажигалка. Короче, я сжёг полтинник. Он горел, а я стоял и ждал перемен. Не знаю. Хотел войти в интернет ногами. Или чтобы жена позвонила мне в ухо. Или Сергий Радонежский спустился с неба, подал мне телефон и сказал — ну что ты, растеряша. Херня. Ничего этого не случилось. Тупо пришла жена, спасла деньги и уложила меня спать, а утром Юра принёс мой телефон, который я забыл у него дома в можжевеловом угаре. Но это ещё не всё, это жалкая прелюдия к большим событиям. Жена меня выгнала. Она устала терпеть моих червей, которых называет тараканами. Я вышел за минералкой, вернулся, а дверь закрыта на засов. И вещи на ступеньках лежат, как труп альпиниста. Я, конечно, извинялся и ныл, но с похмелья такое сложно, поэтому пришлось идти к Юре Гурову. А Юра живёт с мамой, которая почему-то не захотела жить со мной. Так я оказался на лавке возле общежития. А в общежитии живёт Таня, толстая такая женщина в короткой юбке. До того как стать женщиной, она была моей одноклассницей и любила меня по неизвестным причинам. Таня предложила мне кров и стол. Я сначала пошёл, а потом не пошёл, потому что от неё пахло потом и покорностью. Таня никогда не сядет верхом на любимого и не поколотит его обувной щёткой до оргазма. Довольно, кстати, подло с её стороны.

На лавке я просидел недолго, потому что меня схватили коллекторы. Я им задолжал каких-то полмиллиона рублей, не знаю, чего они завелись. Я потому и пил, потому и сходил с ума, ведь жить с их смрадным дыханием за спиной удовольствие не для людей с тонкой душевной организацией. Они напали на меня втроём, избили, сковали руки пластиковым ремешком, посадили в машину, натянули мешок на голову и три часа куда-то везли. Рот ещё залепили, и я тихонько скулил, как тойтерьер в одиночестве. Потом мы приехали, меня вытащили из машины, метров тридцать вели, открыли скрипучую дверь и впнули в помещение. Сняли мешок, сорвали скотч. Помещение было гаражом из железа с девушкой на цепи внутри. Меня тоже на цепь посадили. То есть не меня, а левую ногу. Посадили и ушли. В потолке горела зарешечённая лампочка. Девушка жевала хлеб. Я сел на пол, прислонился к стене и сказал:

— Каждый кусок необходимо прожевать минимум тридцать три раза.

Девушка воззрилась на меня. Она была зеленоглазкой с впалыми щёчками.

— Почему?

— Ты православная?

— Не знаю. Крестили в детстве.

— Вот! Значит, ты просто обязана прожёвывать каждый кусок минимум тридцать три раза.

— Блин, да почему?

— Христос сколько прожил?

— Сколько?

— Тридцать три года. Значит, сколько раз надо прожёвывать?

— Тридцать три?

— В точку. Жуй, не отвлекайся. Славь Иисуса.

— Ты псих какой-то, да?

— Нет. Что это за место?

— Игра.

— Какая игра?

— Знаешь, есть такие закрытые порносайты. Чтобы смотреть контент, надо региться и платить.

— Нас в порнухе, что ли, будут снимать?

— Размечтался. Здесь принцип тот же, но контент другой.