И первый вопрос: почему в группе, которая получала к рациону обычную сою, только три крысы, а в остальных по 6? Ведь 3 – это слишком мало[327], чтобы можно было сделать какие-либо уверенные выводы, используя инструменты статистики. На втором шаге эксперимента количество крыс становится еще меньше – потомство дали не все:
• 4 крысы (из 6) из первой группы,
• все 3 крысы из второй группы,
• 4 (из 6) из третьей группы.
Это настолько маленькие выборки, что их результаты могли просто укладываться в рамки случайности. В противном случае, если бы мы доверяли выборкам такого размера, стоило бы задать вопрос: были ли крысы из первой и третьей группы достаточно здоровы изначально? Почему по 30 % крыс из этих групп не смогли забеременеть, в то время как из второй группы забеременели все 100 % крыс?
Второй вопрос звучит так: почему в статье нет данных о полном составе рационов в группах? Хотя упоминается, что рацион контрольной группы содержал меньше белка и имел меньшую энергетическую ценность, а это уже должно было повлиять на результат. Кстати, измерить и оценить нельзя даже то количество пищи, что получало каждое животное – ведь они имели свободный доступ к кормушкам, когда жили вместе. Короче, вопросов намного больше, чем ответов. Однако СМИ и различные консервативные организации статью подхватили мгновенно. Сама Ермакова постоянно подогревала интерес к своей работе, заявляя о все новых экспериментах: сначала с соевой мукой, потом с соевыми бобами, потом с различными комбинациями… Но все это оставалось лишь на уровне слухов и заявлений для журналистов, работ в рецензируемых научных журналах так и не появлялось.
Научное сообщество посчитало необходимым вмешаться в происходящее и попросило Ирину Владимировну рассказать о ее исследовании и ответить на конкретные вопросы. Соблазн заполучить публикацию в престижном журнале Nature Biotechnology был слишком велик, и в 2007 году вышла статья[328], содержащая пояснительную записку Ермаковой о ее исследованиях и выводах. Вот только вышла она в сопровождении комментариев от экспертов в области. И здесь начинается самая интересная часть этой истории!
4.2. Изобретая велосипед
На вопрос о том, откуда была получена ГМ-соя, автор ссылается на нидерландского поставщика Archer Daniels Midland (ADM). Однако эксперты отмечают, что данная компания никогда не занималась продажей чистых ГМ-сортов сои. Единственное, что они могли продать московской лаборатории, – это смесь из разных сортов сои, среди которых мог присутствовать и ГМ-сорт {Marshall, A. GM soybeans and health safety – a controversy reexamined. Nat Biotechnol 25, 981–987 (2007). https://doi.org/10.1038/nbt0907–981}. Выходит, крысам из экспериментальной группы могли давать только такую смесь, в которой было также некоторое (неизвестное) количество ГМ-сои (мы знаем, что ГМ-соя там все-таки была, так как в исходной работе это проверяли лабораторными методами, которые могут показать присутствие в образце целевого гена {Ermakova I. Influence of genetically modified soya on the birth-weight and survival of rat pups / По материалам симпозиума NAGS, 10 октября 2005 года / https://www.semanticscholar.org/paper/Influence-of-genetically-modified-soya-on-the-and-Ermakova/cbd198ecf6c628ca112984c7744e8ffaa0010f56}). Соя для второй группы крыс тоже была смесью нескольких сортов, среди которых ГМ-сорта не присутствовало (по заявлению автора). Но мы не можем судить, были ли две эти смеси эквивалентны по своим питательным свойствам и энергетической ценности.
Некорректным эксперты также считают решение исследовательницы содержать крыс в клетках по три, без возможности контролировать точное потребление пищи и соевых добавок каждой самкой. В одной клетке, например, могла оказаться крысиная эгоистка, которая каждый раз съедала большую часть пищи сама. То есть в группе, получавшей в качестве добавки к основному рациону ГМ- или обычную сою, могли оказаться животные, которые сои даже попробовать не успели. В стандартном эксперименте такого типа каждое животное помещается отдельно, а количество потребленной им пищи строго учитывается.