Как это было у меня: 90-е

В начале девяностых еще не было организованного рынка межбанковских кредитов. Он начал создаваться сам собой, силами самих участников.

Лидером этого рынка на тот момент считалась структура под названием «Кассовый союз» — она позволяла быстро получить или разместить межбанковский кредит.

Связь была допотопная, система контроля рисков, по сути, отсутствовала вообще, и потому уже в конце 1993 года «Кассовый союз» рухнул.

На какое-то время после этого события на рынке не стало лидера! Можно было занять его место — за что мы сразу же с энтузиазмом и взялись.

К тому моменту наш Межбанковский расчетный центр сильно вырос, в нем уже открыли свои корреспондентские счета сотни банков, и потому создавать площадку для межбанковских кредитов нам было легко.

Это сразу поняли мы — и все наши банки-корреспонденты.

Нам достаточно было начать ежедневно котировать ставку межбанковского кредита, или «коротких денег», как их тогда называли. Так на рынке появился овернайт (кредит на ночь) от Тверьуниверсалбанка, а еще кредиты на три и на семь дней.

Поскольку «Кассового союза» уже не было, к нам сразу потекли «короткие деньги» от других банков. И в огромном количестве!

Мы к тому моменту уже обладали всем необходимым для этого: у нас были открыты счета почти всех российских банков, нас хорошо знали на рынке, нам доверяли, наше имя звучало громче, чем у «Кассового союза».

Было только одно «но».

До того момента по остаткам денег, которые у нас держали банки-корреспонденты, мы ничего не платили, они в основном использовали эти средства для собственных расчетов. А теперь мы должны были начать начислять на эти остатки проценты — и немалые, так как в те времена ставка на межбанке достигала 50–100% годовых!

В общем, после запуска этого проекта денег у нас стало еще больше.

Но сразу увеличились и наши расходы по процентам.

P.S.

Этот проект сделал наш МРЦ еще более уверенным лидером межбанковского рынка, но он же усилил и нашу зависимость от «коротких» банковских денег. И совсем скоро мы это почувствовали в полную силу…

Акции банка (1994 год)

Все то время, что мы работали в банке, мы… не были его акционерами!

Это удивительно и даже поразительно, но это так. Мы отдавались своей работе, как будто были хозяевами бизнеса или хотя бы партнерами — но юридически и фактически мы не были таковыми.

В начале девяностых отношения между акционерами и самим банком вообще были очень своеобразными. К акциям относились не как к инструменту власти и собственности, а как к некоему значку, ваучеру, демонстрирующему, что ты имеешь отношение к этой компании или банку — и только.

Банк выпускал акции, платил дивиденды, проводил собрания акционеров и даже выбирал совет директоров из ведущих акционеров, но всем рулило его правление.

При этом акционеры к нему не имели почти никакого отношения.

С самого начала работы Тверьуниверсалбанка как независимого коммерческого банка Александра Михайловна Козырева стала активно распространять акции среди населения Твери и ведущих компаний области. В результате акционерами стали с десяток старых тверских предприятий и десятки тысяч простых горожан.

По сути, ТУБ был «народным» банком. Контрольным пакетом фактически никто не владел — даже Козырева.

У нас самих акций не было вообще.

Из руководителей старых тверских предприятий состоял совет директоров банка, представлявший акционеров, и где-то раз в квартал Козырева его собирала. Приезжали туда и мы.

Это было что-то вроде посиделок в главном офисе, где участвовали мы (правление банка) и акционеры (директора тверских предприятий — какого-то кожевенного завода, какого-то совхоза и т.п.).

В первые годы это было нормально, но постепенно начинало становиться все более и более… забавным.

С каждым годом тверские предприятия-акционеры беднели — и их директора тоже, — а Тверьуниверсалбанк, наоборот, все время богател. Богатели и мы лично — правление. Они приезжали на совет директоров на своих старых «волгах» и «москвичах», а мы — уже на «мерседесах» и «БМВ».

Они были акционерами банка, а мы — его правлением.

Картинка была странной, но всем понятной и закономерной. Мы, а точнее Козырева, дали этим людям возможность — по сути, даром — стать акционерами быстрорастущего банка. А быстрорастущим его делало правление, то есть мы.

Это было странно, но всем понятно.

И все играли в эту игру.

Директора предприятий не мешали нам — Козыревой и правлению — руководить банком, а мы позволяли им быть нашими акционерами.

Сейчас это странно звучит, в это трудно поверить, но тогда все обстояло именно так.

На этих наших совместных заседаниях совета директоров, Козырева и мы, «москвичи», отчитывались о наших успехах и триумфах, а «красные тверские директора» слушали нас с открытыми ртами, с трудом понимая, как это все у них там в Москве получается.