Как это было

Андрюша растерянно оглянулся по сторонам, как бы спрашивая: можно ли пионеру при таких обстоятельствах подавать руку, но так как все смеялись, он решительно пожал негнущуюся ладонь Никешки и сказал:

— Сейчас можно, по-моему!

Тем временем закипела уха. В край котла застучали ложки, а когда в котле показалось показалось дно, Маслов снял с треноги копченую рыбу и предложил угощаться. Сам он не стал есть копченку. Может быть потому, что боялся собственной стряпни, а может быть не хотел лишать удовольствия других. Но как бы то ни было, копченая рыба понравилась всем. Кузя, старательно обглодав голову, бросил ее в костер и, вытерев рот рукавом, сказал:

— Скусная, дьявол. Надо будет такую практику почаще иметь!

Над озером сгустилась мгла. Большие майские жуки с гуденьем носились в воздухе.

В деревне кто-то пьяным голосом тянул «мы беззаветные герои»…

Высоко над головами загорались пушистые звезды. И ночной ветер тихо шевелил камыши.

Дымя туманами, дышала мощная грудь земли, и к этой земле припали ребята, засыпая крепким сном.

Керосиновые лампы становятся гусиной мамой

Утром, когда все встали и работали в крольчатнике и на птичнике, Маслов собрал пионеров и с таинственным видом сообщил:

— Товарищи… дело тут нечистое. К гапоновцам попали!

— Ты что, сдурел?

— Он еще не выспался!

— А ну-ка, дай я щипну тебя?

Маслов, не говоря ни слова, схватил Кротова и Андрюшу за рукав и потянул их в сторону шалаша. Остальные пионеры двинулись за ними следом.

— Это что? — ткнул Маслов в темный угол шалаша.

Ребята просунули головы в дверь. Острый запах прелых листьев и сена ударил крепко в нос. По стенам стояли топчаны.

В углу валялась охапка сгнившего сена. Ребята вошли в полутемный шалаш и в недоумении остановились перед портретом, который глядел на пионеров колючими, змеиными глазами.

— Гапон! — продохнул Кротов.

Андрюша заволновался:

— Ну, ребята, этого дела нельзя так оставить!

— А ты с инкубатором вчера сунулся!

— Прошу слова! — поднял руку краснощекий пионер Бобров.

— Я вношу такое предложение, — сказал Бобров, — потихоньку удрать отсюда, а после разоблачить их в газете.

— А инкубатор куда денем?

— Инкубатор?.. Очень даже просто: организуем в деревне ребят и передадим им.

Кротов подошел к портрету, снял его со стены и, повертев в рукав, бросил на топчан.

— Н-да! — процедил сквозь зубы Кротов, — Гапон и есть.

— Надо удирать! — предложил Бобров.

Кротов посмотрел на него и усмехнулся:

— Эх, ты, пионер?! Куда же удирать, когда тут ребята есть. Наоборот, остаться надо и разъяснить ребятам их заблужденья.

В это время в шалаш влетел Мишка.

— Завтракать идемте!

Пионеры хмуро поглядели на Мишку, рассматривая его точно теленка с тремя головами. Кротов взял портрет Гапона и поднес его к Мишкиному носу.

— А это что у вас за портрет? — спросил Кротов.

— Это?.. Революционный какой-то!.. А кто, и сами не знаем…

— Та-ак, — протянул Кротов, — значит вождь ваш?

— Ясно — вождь! — твердо произнес Мишка.

Пионеры переглянулись. Андрюша взволнованно крикнул:

— Ну, ребята, этого дела нельзя оставить!

Кротов бросил портрет Гапона на топчан.

— А кто у вас разъясняет про этого вождя? — На слове «вождя» Кротов сделал многозначительное ударение.

— Никто не разъясняет! — беззаботно ответил Мишка, — портрет этот Рябцову один кулак заместо жалованья дал.

— А это что у вас за портрет?

Мишка рассказал всю историю портрета, удивляясь в душе тому, как можно так долго разговаривать о каком-то портрете, когда стынет уха.

— Н-да, — протянул смущенно Кротов, выслушав историю портрета, — интересная историйка! — и поглядел неодобрительно на Маслова, который в это время с любопытством начал рассматривать клочок гнилого сена. Остальные пионеры сконфуженно покашливали. Кто-то в задних рядах прошипел явственно:

— Сургуч!

И только Андрюша не растерялся.

— Ребята, этого дела нельзя так оставить!

— Да какого дела-то? — посмотрел Кротов на Андрюшу.

— А чтобы кулаки вместо жалованья портреты разной гидры давали! Я предлагаю разоблачить в газете.

Мишка, не понимая в чем дело, смотрел с удивлением то на одного то на другого и наконец спросил:

— Уху-то будете есть?

— Будем, Миша! — ответил за всех Кротов, — портрет вы этот выкиньте вон. Это же портрет врага народа.

Хлебая уху, Кротов рассказал коммунщикам все, что он знал о Гапоне, и предложил уничтожить портрет, но коммунщики только посмеялись над этой историей.

— Не гож оказался? Ну так в костер его!

* * *

Пионеры пробыли четыре дня. За это время они успели побывать в деревне, поговорить с ребятами насчет организации пионерского отряда, но тут им определенно не повезло. Ребята, хотя и слушали пионеров, но сами не выступали, а когда Кротов предложил записываться, Филька закричал:

— Эва хитрые какие! Не поддавайся, ребята! Утекай, пока не поздно!