Как если бы я спятил

Привет, Хаким!

Рад слышать, что тебе там хорошо. У меня для тебя не только веселые новости, так что начну сразу с плохого.

Метье больше нет. Сегодня в саду она покончила собой. Вся группа очень расстроена. Я знаю, что ты тоже ее любил.

Из положительного: мне назначили лечение, чему я очень рад. Теперь я работаю на твоем старом месте. В слесарной. Сегодня я выучил триста двадцать четыре правила. А как твои дела? Ты по-прежнему доволен?

Пока,

Бен (ямин)

Подпись дается мне труднее всего. Только я решил начать привыкать к своему имени, как тут вдруг мне пришлось его написать. Выглядит весьма странно, и каждый, кто подписывает потом открытку, шепотом спрашивает: «Тебя зовут Беньямин?»

55

Доктор-неумейка приходит на сеанс групповой терапии на полчаса раньше обычного. Это, конечно, связано со смертью Метье. Несколько минут он беседует с каждым из нас с глазу на глаз. Я рассказываю ему о собственноручно нарисованной открытке, чем моментально разжигаю его интерес.

— Спустя пять лет ты снова начал рисовать? И как? Каковы ощущения? Поговорим об этом поподробнее в среду, хорошо?

Поскольку мне назначили программу лечения, с доктором-неумейкой я встречаюсь каждую неделю. Во время часовой беседы мы обстоятельно обсуждаем два главных вопроса, связанных с моим исцелением.

Но сначала групповая терапия. Как всегда, группу делят на две части, и наша подгруппа в сопровождении доктора-неумейки отправляется в столовую. Херре уже заранее радуется своему выступлению и следует за доктором, виляя хвостом. Мы с Гровером не спеша замыкаем отряд фанатиков. Мы поднаторели в том, чтобы максимально сократить время, отведенное на сеанс групповой терапии. Сначала мы лениво рассаживаемся по местам. Затем предлагаем заварить кофе. Во всей больнице мы единственная группа, которой через полчаса после начала сеанса разрешается прерваться на перекур. И так далее. Доктор-неумейка, похоже, не слишком волнуется по этому поводу. Он довольствуется малым.

Но сегодня доктор-неумейка берет бразды правления в свои руки. Когда мы входим, на столе уже стоит термос с кофе. Доктор сам наполняет наши чашки. Он сегодня в ударе, и я догадываюсь почему. Он впервые рассчитывает на мое активное участие. Рановато что-то. С другой стороны — быстрота действий свойственна всем докторам.

— Безумно жаль, что сегодня с нами нет Метье. И никогда больше не будет. Мы можем только надеяться, что она обрела покой, который искала. В ближайшее время мы будем часто ее вспоминать. Она навсегда останется в наших сердцах. Как бы то ни было, нам нужно жить дальше.

Блестящая проповедь. Даже Херре и тот впечатлен. Эта речь — домашняя заготовка, потому что она служит мостиком к….

— Беньямин (что, уже?!), утром мы с тобой плодотворно побеседовали. Я хотел бы попросить тебя открыть нашу сессию. Расскажи нам чуть подробнее, почему ты здесь находишься.

Ну вот он, момент истины. Я знал, что он наступит, и подготовился. Сегодня я играю в «дженгу» с минимальным риском повреждений. Но дается мне это непросто. Я стою на мосту, перейдя который, уже не смогу вернуться назад. Мост обвалится. Тогда я навечно останусь виновным. Не только в глазах других, но и в собственных глазах. И еще не знаю, как это на меня повлияет. И это внушает мне страх.

— Летом две тысячи шестого года, почти четыре года назад…

— Можно немножко погромче, Беньямин?

— Почти четыре года назад я был на большой вечеринке в Амстердамском лесу. Я был там с двумя своими друзьями, и мы кутили допоздна. Я много пил и принимал разные наркотики. Я так накачался ими, что долго не мог ничего вспомнить. Во всяком случае, после вечеринки мы продолжили праздновать; я изнасиловал двух девушек, одну из которых избил почти до смерти. Когда я об этом узнал, я не поверил своим ушам, мне и сейчас очень стыдно об этом рассказывать.

Меня действительно накрыло волной стыда, который отзывается физической болью. Я не осмеливаюсь взглянуть ни на Гровера, ни на доктора-неумейку, ни даже на Херре. Это самое болезненное признание в моей жизни. Я чувствую себя опустошенным. Выжатым лимоном. И залпом выпиваю свой холодный кофе.

— Очень хорошо, Беньямин. Я рад, что ты сумел это рассказать. На сегодня достаточно. В следующий раз мы продолжим. Спасибо. Кто еще хочет чем-нибудь поделиться с нами?

Гровер подливает мне кофе. Когда я наконец поднимаю на него глаза, он сжимает лицо руками и кивает. Это его версия фразы «молодец, дружище».

Открытое приглашение доктора-неумейки, безусловно, адресовано Херре, который с воодушевлением берет слово.