Как достать босса?

— Черт, опять мимо, — рычу в трубку, а Черкасов не понимает, чем я занимаюсь, — ищу, не мешай, — рявкаю еще раз и мчусь в спальню, вспомнив, что у меня еще была летняя сумочка.

Дрожащими руками перетряхиваю содержимое, а в голове миллион мыслей. Как он там дома один, что если лежит в бреду и совершенно беспомощный.

— Нашла, — кричу довольно, — только я поеду с тобой, хоть на дворе уже и поздно, да и после рабочего понедельника сил вообще нет.

— Да не вопрос, я почти у вашего дома.

Черкасов отключается, а я понимаю, что мужчина тоже сильно переживает.

— Уваров?

— Он, Марк переживает, что с ним могло что-то случиться.

— Оль, ему действительно нужна помощь, постарайся просто помочь, а не сделать еще хуже, — более лояльно говорит об Уварове моя подружка, а я ее не узнаю.

— Простила? — Хмыкаю, пытаясь на ходу переодеться.

— Мы все совершаем ошибки, но всегда должен быть шанс на их исправление, — говорит скорее для себя, чем мне, вот первое впечатление.

— Смотря, что именно сделал этот человек.

— Оль, а порой бывает поздно, понимаешь… человека может уже не быть.

Я как изваяние стала среди комнаты, а теплая кофточка застыла в моих руках. Вот это потянуло подругу на философию, аж мурашки по телу бегут. Я не хочу думать о том, что кто-то умрет, или сильно заболеет. Мне было достаточно переживаний за маму, за ее жизнь и благополучие. Теперь же слова Марго разбередили уснувшие чувства к Уварову. Что если ему действительно сейчас плохо, а у него никого нет рядом.

— Давай ему что-то съедобное в лоточек сложу, — Рита смотрит слишком жалобно, а я только шумно выдыхаю и подлетаю к зеркалу, чтобы переплести волосы в более опрятную косу.

— Вот только не надо переоценивать ситуацию, все с ним хорошо, — вхожу на кухню и вижу, как на столе появился небольшой бокс для еды, и туда Рита сыпет плов, несколько огурцов, даже кусочек хлеба.

— Вот не смеши, у него, что хлеба дома нет…. Хотя, этот же по ресторанам теперь не бродит, в холодильнике мышь повесилась.

— Злая ты, — кусает Рита.

— Нормальная, — фыркаю по привычке, а вот душа не на месте, хочу уже поскорее вырваться на воздух, перевести дыхание и постараться не накручивать себя больше, чем может быть.

С Черкасовым практически не разговаривали, я всю дорогу изучала вывески в центре города на красивых зданиях, а Марк внимательно следил за дорогой.

— Приехали. У него до сих пор не светится.

— Только без паники, но на всякий держи мобильник на стреме, вдруг скорую срочно нужно вызвать.

— Непременно.

Я первой вбегаю в полутемную квартиру, ладошкой шлепаю по стене, тут же зажегся яркий свет.

— Одежда дома, — слышу наблюдения Марка, — пальто тоже.

— Я в спальне, ты в гостиной смотришь, — машу рукой в нужном направлении.

Сбрасываю сапоги, снимаю перчатки и иду к спальне, которая мгновенно навевает мне ностальгические воспоминания. Распахиваю дверь и стараюсь гнать из головы прошлое. Включаю свет и охаю, прижимая руку к губам.

— Марк, кажется, ему очень плохо.

44 глава

Ольга

Пока Марк идет, я падаю на колени рядом с кроватью, на которой распластался Уваров и ладошкой пытаюсь определить степень температуры.

— Боже, Сашка, что ты с собой сделал? — обреченно вздыхаю, когда понимаю, что его дела очень плохи.

— Вот градусник, — над ухом слышу голос Марка, который несет к кровати коробку с медикаментами. — На тумбочке у него какие-то лекарства, нужно посмотреть.

— Помоги его перевернуть, — у меня не получается самостоятельно уложить Уварова на спину, чтобы хоть по внешнему виду оценить его состояние.

Мужчина что-то бормочет, но его потуги разобрать не в состоянии. Температура зашкаливает до тридцати девяти и пять. Пытаемся растормошить, чтобы заставить Уварова выпить лекарство. Удача просто сопутствует нам, наш подопечный не возмущается, только жалобно смотрит нам в глаза.

— Оль, ты вернулась, — едва открыв глаза, бормочет мой горе-босс, а рукой пытается прикоснуться к моему лицу.

— Ага, чтобы стать твоим сущим кошмаром даже во сне, — грозно рычу, но скромно, чтобы Черкасов меньше слышал, бегая по кухне и пытаясь приготовить Уварову чай, отыскать мед.

— Ты же мне не снишься? — А голос хриплый, я едва разбираю слова. — Я же умер, да? Ведь только поэтому я теперь могу с тобой беспрепятственно говорить, чувствовать твой аромат.

— Нет, Уваров, ты жив. А я просто пытаюсь тебя привести в чувства, и не хочу, чтобы ты в таком молодом возрасте умер.

— Любишь все-таки?

Гад такой, вроде уже умирать собирался, а теперь под шумок о любви пытается выспросить.

— Надейся, таких, как ты, не за что любить, — возмущенно бормочу, а Уваров хватает меня за руку и тянет на себя, вот вам и больной называется. — Видимо лекарство действует, и тебе становится лучше, если даже в таком состоянии ты не теряешь возможность решить важные для твоей личности вопросы.

— А я не могу без тебя, понимаешь.

— Да знаем, как ты не мог. Нашел себе копию прошлого, надеюсь, когда спал со мной, не представлял ее, не сравнивал.

— Глупая, ты, Хельга, я же тебя люблю, а не прошлое. Ты же даже не дала мне нормально все объяснить.