Как девица викинга любила

Ворох смутных тревог

Зовёт, окликает.

Мила в это утро никак не могла найти себе места. Предчувствие чего-то непоправимого, чего-то, связанного с миром Ингвара, мучило её. Ей очень хотелась понять, что происходит, и что-то сделать. Но что? В конце концов, взгляд Милы упал на обрывок той грубой верёвки, которой соратник Финнбьёрна связал ей запястья, так и лежавший у неё на столе. Мила интуитивно схватила эту верёвку и сжала её в ладони.

— Это артефакт из того мира… А что, если попробовать… А вдруг что-то получится…

Пытаясь сложить эти обрывки мыслей в единое целое, Мила заставила себя подавить ростки паники, начинавшей охватывать её. Она закрыла глаза и увидела лицо Ингвара, каким не видела его никогда — о сталь его глаз можно было порезаться. Однако эта картина внезапно сменилась другой — теперь на Милу смотрели прозрачные голубые глаза Финнбьёрна, в которых решительность смешалась с тревогой, опаской и ещё с каким-то чувством, определение которому Мила найти не успела, ибо всё вдруг померкло и затянулось плотной густой пеленой.

Тогда Мила, по-прежнему сжимая в руках верёвку, обратилась к своему внутреннему магическому зеркалу. Она очень сильно хотела увидеть, что же там происходит. Это было не любопытство, это была жизненно важная необходимость. И у неё получилось! Однако Милу совсем не обрадовало то, что она увидела.

На небольшом возвышении расстелена шкура пяти локтей длиной, с узелками на углах. Вокруг шкуры очерчено три квадрата и по углам самого большого квадрата воткнуты четыре колышка. Освящённое поле для хольмганга. Два вооруженных мужчины — Ингвар и Финнбьёрн — сейчас сойдутся в поединке. Будет ли хольмганг проводиться до первой крови? Это навряд ли. Мила очень хорошо знала Ингвара. Они будут сражаться до смерти одного из соперников.

— Так вот о чём тогда пыталась сказать мне старая вёльва!

Получается, что Финнбьёрн — ее дальний предок. Значит, он погибнуть не может. Ведь тогда Мила просто не появилась бы на свет — у конунга еще нет детей, которые могут продолжить его род. Раз Мила существует, значит, конунг останется жив после этого поединка. Он породит детей, которые, в свою очередь породят своих детей и так вплоть до её бабушки Лиисы, которая, вероятнее всего, и была очень дальней прапраправнучкой Финнбьёрна.

— Значит, погибнуть должен Ингвар.

Мужчины уже взяли в руки мечи и первые щиты. Вот Ингвар наносит мощный стремительный удар, щит конунга разваливается на куски, и на предплечье Финнбьёрна выступает кровь. Конунг спотыкается и падает.

— Сейчас Ингвар взмахнёт мечом, и … Но как же так? А я?

Как хорошо, что время в том мире течёт в разы медленнее! Мила вытянула вперёд руку, сжав в кулаке всё тот же кусок верёвки, которой соратник Финнбьёрна связывал ей запястья, сосредоточилась и быстро прочитала родовое заклятие.

И вот уже кровь течёт и по её предплечью.

Девушка как могла чётко и детально представила образ Ингвара и мысленно закричала:

— Ингвар, подожди! Твой удар сразит не только Финнбьёрна, но и меня тоже!

Ингвар почувствовал яркую вспышку в глазах и отчётливо увидел Милу, по руке которой струилась кровь. И это отвлекло хёвдинга. Смертельный удар не был нанесён.

— Ты не можешь его убить. Он — мой предок. Если ты его убьёшь, я не смогу родиться. Я не знаю, что будет, но этого быть не должно!

В этот момент Финнбьёрн вскочил на ноги, протянул руку за вторым щитом из трёх разрешённых и приготовился атаковать Ингвара.

А Мила судорожно скользила глазами по лицам очевидцев поединка. Вёльва должна быть где-то поблизости… Вот она!

— Фрида! Фрида! Сделай же что-нибудь! Пожалуйста!

— Старая вёльва услышала меня? Она кивнула головой? Или мне это только померещилось? Нет, всё-таки услышала!

И прорицательница выступила вперёд, подняла руку и сказала глухим надтреснутым голосом:

— Остановитесь. Богам не угодно, чтобы этот поединок продолжался. Кровь уже пролилась и упала на шкуру, — Фрида указала на центр площадки. — И это кровь Финнбьёрна конунга. Ингвар хёвдинг осуществил свою месть. А Финнбьёрн конунг должен заплатить за свою свободу десять марок серебра и покинуть этот остров. Но и в родных землях ему не суждено оставаться. Его судьба — отправиться на берег Восточного моря. Там продолжится его род. Там ждёт его честь и слава. Такова воля богов.

Вельва произнесла эти слова тихо, но твёрдо, и все её услышали. Участники хольмганга на мгновение замерли, посмотрели друг на друга и сложили оружие. После чего Финнбьёрн, зажимая рану здоровой рукой, медленно покинул поле боя.