Как девица викинга любила

— Для воина погибнуть в бою — это честь. Они сейчас пируют в Вальхалле.

— Так ведь наше княжество защищать некому. А дружина Властимысла велика.

— Ведис, я — сын Хальвдана конунга. Младший. Но времена такие настали, что даже мой старший брат Олав остался без королевства, пришлось ему искать и завоёвывать новое. А у меня был выбор — стать морским конунгом и ходить в военные походы, либо пойти по торговой стезе. Я совершил два успешных набега, привез много серебра и решил поискать удачи на более мирном поприще. Ходить за миклагардскими товарами выгодно, но небезопасно. Лихих людей можно по пути повстречать. Мои хирдманы — пусть их всего два десятка — закаленные в боях воины и смогут дать отпор не только Властимыслу, а кому угодно.

Наконец, они добрались до бывшей Белой крепости. За частоколом княжна увидела несколько жилых срубов и клетей для хранения товаров. На утоптанной земляной площадке упражнялись с мечами и топорами несколько крепких, хорошо вооружённых молодых мужчин. Все они были высоки, ладно скроены и по большей части светловолосы.

А чуть дальше виднелся большой длинный дом. Туда — в свои покои — и проводил ее Торвальд. Женщин в лагере было мало, но сын конунга приставил к Ведиславе рабыню-служанку, взятую в качестве добычи в последнем набеге. Девушка хоть и не говорила по-словенски, однако северным языком немного владела. Рабыня была примерно одних лет с княжной и совсем не удивилась ее появлению.

Торвальд сказал, что половина его людей ушла в лес на лов, так что вечером их ждёт настоящий пир. А потом направился к своим хирдманам.

Молодая рабыня принесла Ведиславе обед. Лепешка, кусок мяса и чаша легкого эля оказались очень кстати, так как после купания и любовных утех княжна весьма проголодалась.

Ведиславе не давала покоя мысль о том, что в доме отца ее давно хватились и ищут. Утром она сказала Ждане, что пойдет на Быстрицу купаться. На берегу реки ее не нашли, стало быть, начался переполох. Отец, наверное, и тревожится, и сердится.

А завтра утром явится Властимысл с дружиной. Оскорблённый отсутствием обещанной невесты он поднимет меч против отца и тех немногих его людей, которые способны держать оружие. Надо бы напомнить Торвальду об этом. Но часть его хирдманов на лов отбыли. Придется ждать, когда они вернутся. И отправиться в княжеский гард они смогут только утром.

Но тут Ведислава подумала о ночи, которую проведет с Тови. И все эти переживания куда-то отступили. Вот бы он взял ее в жёны!

Словенские девы побаивались идти замуж за северян, хоть те часто бывали хороши собой — высокие, сильные, отважные. Хватало свеев и урман в княжестве — и дружинники-воины, и торговые люди, и кузнецы, и корабелы. Но ведь чужой народ. Сегодня здесь, а завтра за морем.

Однако ж Ведислава знала и тех девушек, которые становились женами северян по доброй воле. Жили так же, как за и словенами, детей растили. Да что говорить, в её жилах течет не меньше северной крови, чем словенской. Альвдис, прабабка по отцу, была дочерью свейского ярла Торира, а покойная матушка — чистокровной урманкой.

Под вечер хирдманы Торвальда вернулись с богатой добычей. Рабыни приготовили ужин, больше похожий на пир. И Ведислава сидела по правую руку от Торвальда. Как будто жена.

Когда выпили за удачу в делах и здоровье, княжна поделилась с северянином заботящими ее мыслями. Да он и сам понимал, что надо действовать. И обещал, что ранним утром отправится с дружиной к князю Доброгостю.

— Ведис, ты по сердцу мне, и знатного рода. Я заплачу твоему отцу виру за честь невесты и возьму тебя в жены. А князя Властимысла мы отвадим. Пусть у меня хирдманов не так много, как у него дружинников, но в бою каждый из них стоит двоих, а то и троих.

Торвальд объявил своим людям, что утром им предстоит с оружием в руках уладить важное дело с отцом Ведис, его невесты, и ее прежним женихом. Поэтому медовуха в этот раз рекой не лилась, все разошлись рано.

Ночь с Тови княжну не разочаровала. Всё же заниматься любовью на широком ложе, покрытом медвежьими шкурами, под меховыми одеялами, было значительно удобней, чем на шерстяном плаще, брошенном на землю. Молодой северянин никак не мог насытиться княжной, и заснули они под утро, когда солнечные лучи уже заглядывали в долгий дом через восточные оконца. Эх, знать бы им, что надо было торопиться…

Торвальд с княжной первыми въехали в открытые ворота княжеского гарда. И сразу поняли, что опоздали.

Их окружил шум битвы. Повсюду раздавался лязг оружия, скрежет и крики. Невдалеке реял стяг Властимысла, охраняемый рослым дружинником.

На крыльце княжеских хором Доброгость сражался с Властимыслом. На отце княжны не было кольчуги, и рукав его белой рубахи уже побагровел от крови. Однако даже будучи раненым, Доброгость уверенно отражал выпады старого князя и сам пытался нанести разящий удар. Но было ясно, что силы хозяина дома на исходе.