Как дети

К весне все окончательно выровнялось. Они больше не ссорились по мелочам, вообще почти перестали ссориться. В их разговорах появилось нечто родственное, спокойное, принимающее. Жизнь казалась понятной, отношения – состоявшимися, доверие – очевидным. Наверное, это и была любовь, источавшая, подобно старым радиоприемникам, ровное и теплое свечение.

14

Они встретились на улице. Даша предложила куда-нибудь пойти, выпить кофе, но Тим был не в силах куда-то идти, не мог больше ждать. И они просто ходили кругами по ее двору. Тим ничего не спрашивал, на это тоже не осталось сил, просто ждал, когда Даша сама заговорит. Смотрел на ее шею, на подбородок: может, она немного потолстела? Смотрел на живот, хотя понимал, что туда смотреть в любом случае рано. Тем не менее, ему показалось, что Дашин живот все же немного выдается вперед. Она действительно слегка поправилась. Наконец Даша заговорила.

– В выходные я сделала еще один тест, он ничего не показал. Но вчера мы все равно пошли к врачу.

Они остановились. Тим внимательно смотрел на нее, вдыхая через нос, чтобы даже дышать как можно тише, чтобы ничего не упустить.

– Осмотр тоже ничего не подтвердил. Сегодня утром пришли анализы, вообще ничего, все чисто.

Ему только показалось или она говорила с облегчением? Оживленные глаза, губы, готовые к улыбке. Она не улыбалась только потому, что ждала, когда Тим улыбнется первым. Но Тим не улыбался и ничего не говорил.

– Тимтим, симптомы были ложными, там ничего нет.

Такое странное слово – «там», – подумал Тим, – она же о себе говорит. И только в этот момент понял смысл того, о чем говорила Даша.

– Так бывает. Врач сказал, что так бывает, если очень хочешь ребенка или, наоборот, боишься, что он появится. Это редкий случай, но и такое, оказывается, может быть.

– То есть ты не беременна?

– Ну да, да, – Даша все-таки улыбнулась, но ее улыбка тут же увяла. Она смотрела на Тима и не понимала, что он чувствует. Она не ожидала такой реакции. Точнее, реакции вообще никакой не было. Он просто застыл и уставился на нее.

– Скажи мне что-нибудь, – попросила она, когда пауза слишком затянулась.

– Я не знаю, – сказал Тим. – Не знаю, что говорить.

– Это же то, чего мы хотели. Точнее, мы ведь не хотели, чтобы это с нами действительно случилось. Пока, во всяком случае, – добавила она. По лицу Тима Даша поняла, что говорит только за себя. Они не виделись всего три дня, а слово «мы» прозвучало как-то бессмысленно. – Или… Чего ты ждал, Тим? Ты-то сам чего хотел? Почему ты ничего не говоришь?

– Даш, можно я домой поеду? – попросил Тим.

Он чувствовал себя жалким и беспомощным. А еще он чувствовал себя как будто обманутым. Он и правда хотел домой.

– Что? – переспросила Даша. – Ты думаешь, я тебя вот так отпущу? Ты не представляешь, сколько всего я пережила за эти несколько дней.

Ты тоже, подумал Тим. Потом сказал:

– Правда, давай потом поговорим. Я все понял, вопросов больше нет. Теперь я хочу побыть один хоть какое-то время, чтобы все обдумать.

Даша уже шла к подъезду.

– Тима, езжай домой, – сказала она на ходу.

Тим постоял немного, потом развернулся и пошел.

– Тим, – услышал он Дашин голос у себя за спиной. Но не обернулся. Возможно, ему просто показалось. Он шел, не оглядываясь, и больше не слышал ничего.

Зайдя домой, Даша сразу прошла в свою комнату. Она не хотела встречаться с родителями, не хотела ни о чем разговаривать. Родители стали тихими и осторожными. А сейчас ей меньше всего было нужно их повышенное внимание.

Она злилась на Тима, на его невнятное мычание. Она хотела быть с ним, но понимала, что он ускользнул от нее. Уже открыв дверь в подъезд, Даша позвала его по имени, тихо, наверное, он не услышал. А может, просто сделал вид. Но позвать громче, снова окликнуть, она не смогла. Да и что изменилось бы, если бы он обернулся?

Прошлое как будто отсекли. Она пыталась вспомнить что-нибудь хорошее, хоть за что-то мысленно ухватиться. Но память подсовывала только их разговор десятиминутной давности. Его унылое молчание, ее беспомощное «мы».

На столе, за которым она занималась, стоял засушенный букет. Один из первых букетов, подаренных ей Тимом. Она посмотрела на безжизненные цветы. Если бы они сейчас расстались, наверное, она бы их выбросила. Но это не расставание, это конец. Поэтому букет может остаться. Застывший, сохранивший лишь воспоминание о самом себе. Он может остаться вместе с другими воспоминаниями, которые она еще долгое время будет как бы случайно обнаруживать, бросив взгляд в ушедшее прошлое, как только что посмотрела на этот букет – спокойно и отстраненно.

Эпилог

Ни в одной из историй о Тинтине, придуманных и нарисованных Эрже, у главного героя нет девушки. Вечный мальчик, обреченный автором на насыщенное, полное приключений одиночество. У него есть друг – капитан Хэддок, есть белый фокстерьер Милу, есть Дюпон и Дюпонн, которые не дают ему скучать. Но он, так и не повзрослевший, несется от события к событию, жадный до приключений, не отступающий. Потому что отступать ему некуда.