— Сдадите, — говорит он, — позанимаетесь и сдадите. А у вас есть любимый герой?
— Нет. Я про Онегина сейчас думаю. В школе не думала, а сейчас думаю. У нас на подготовительных литературу профессор преподает.
— Ну и как вы про Онегина думаете?
— Белинский считает, что он страдал. Я этого не понимаю. Молодой, богатый, красивый, безделье его заело. Я не верю, что виновата эпоха. Просто он был равнодушный к людям.
Они идут какое-то время молча. Потом Виктор говорит:
— Давайте встретимся.
Алька поворачивает к нему голову и серьезно спрашивает:
— А зачем?
— Ну просто так встретимся, поговорим об Онегине. В субботу, в половине восьмого? А?
— Ладно, — соглашается Алька, — давайте встретимся.
Виктор достает блокнот, записывает ее телефон и говорит на прощанье:
— А в институт вы точно поступите.
Дома Алька никому ничего не говорит. Молча ест на кухне. Молча проходит мимо Зинаиды в комнату. Мать спрашивает:
— Ты что такая?
— Устала, — отвечает Алька.
Мать смотрит на нее с обидой. Алька знает этот взгляд, за ним последует вздох. И сердитый голос, в котором жалость и досада: «Заколдованный он, что ли, этот институт. В школе хорошо шла, занималась, не бегала… Может, учителей нанять?» Альке нож в сердце эти слова. Но на этот раз мать говорит:
— На заводе у отца школа открывается. Бухгалтерская. Год учиться.
— Мама! — Алька смотрит ей прямо в глаза, если мать продолжит, она скажет: «Что ты от меня хочешь? Я работаю, приношу девяносто рублей. Оставь меня в покое». Но мать не продолжает, и Алька садится к телевизору. Женщина в черном длинном платье поет у рояля: «Зачем тебя я, милый мой, узнала? Зачем ты мне ответил на любовь?..» Алька зажмуривается и видит Виктора. Шарф у него выбился из-под пальто, брови уголочками. «Давайте встретимся». — «Мы ведь уже встретились, — Алька смотрит на него веселыми глазами, — давайте лучше не расставаться». — «А разве так можно?» — Он растерян, боится, что она уйдет. «Можно! — говорит Алька. — Давайте вашу руку, и пойдем, пойдем…» И они идут, идут. Полы их пальто развеваются, щеки горят, незаметно ноги отрываются от земли, и они летят. Над заводской трубой Алька толкает Виктора плечом, мол, пора сворачивать, и слышит голос отца:
— Алюша, поднимайся и ложись-ка спать по-человечески.
На рассвете Алька позвонила Наташе из автомата:
— Наташка, приходи пораньше, есть новости.
— Какие еще новости? — Голос у Наташи сонный: звонок разбудил ее.
— Умрешь, какие новости. Невероятные.
Наташа оживает:
— С кем-нибудь познакомилась?
— Вот именно.
Наташа бросает трубку, и через час девчонки встречаются у дверей магазина. Ходят по тротуару взад-вперед и говорят, перебивая друг друга.
— Алька, ты должна себя продумать. Я тебе дам жидкую пудру восточного тона.
— В этом пальто все пропадет. Видишь, какое пальто? — отчаивается Алька.
— Пальто тоже можно продумать. Я тебе дам мохеровый шарф. Повяжись вот так — закроешь воротник. А в кафе снимешь пальто и набросишь шарф на плечи.
— В каком кафе?
— Ты что — дура? — вскипает Наташа. — Он пригласит тебя в кафе. В кино с ним ходить не смей. В кино ходят знаешь кто? Влюбленные пятиклассники и пенсионеры. Ты должна с первой минуты правильно поставить себя.
Алька думает о встрече, и сердце ее тарахтит, как перед экзаменом. Она думает о встрече весь день, и заведующая секцией делает ей замечание:
— Фролова, где вы витаете?
Алька вздрагивает и видит перед собой длинного парня с длинным, сосредоточенным лицом, который через прилавок пытается достать с полки шапку. Алька подает ему «пирожок» из серого каракуля, и парень неуверенно кладет его себе на голову.
— Вам бы лучше с козырьком или шляпу, — говорит она.
Парень двумя пальцами снимает «пирожок» и жалобно говорит Альке:
— Меховую бы с козырьком.
— Приходите в конце месяца, — шепотом говорит она ему, — в конце месяца бывают приличные шапки.
Она не замечает, что дарит ему фразу, которую приготовила парню в свитере крупной вязки. Парень в свитере может не приходить, и этот может не приходить в конце месяца. Никто из них Альке не нужен. Но парень нахлобучивает на голову свою выгоревшую кепку и говорит:
— Я приду. В конце месяца. Вы меня только не забудьте.
Алька поднимает левую бровь и милостиво улыбается:
— Постараюсь.
В субботу она идет к Наташе. Та встречает ее и прямо у порога, не теряя времени, начинает давать советы:
— Только ты, пожалуйста, все запоминай. Что он скажет, как посмотрит. Я потом тебе растолкую его истинные намерения.
Альке жутко. Она сидит перед зеркалом, смотрит на себя и Наташу, которая вертится вокруг нее с щипцами для завивки, и ничто возвышенное не идет ей в голову.
— Наташа, — говорит она, — а что мне говорить? О чем говорят на свиданиях?
— Здрасте! — Наташа плюет на раскаленные щипцы, и те тоже возмущаются. — Ничего тебе говорить не надо. Пусть он расшибается. А ты просто реагируй. «Вы в этом уверены?», «Это я уже слыхала». Гляди на него загадочно, и на первый раз хватит.
Наташа накладывает на Алькино лицо восточный тон, рисует на веках черные полоски и прыскает духами «Черный нарцисс».
— Ты добрая, Наташа, — говорит Алька, — ты очень дружеская!