Как будут без нас одиноки вершины

В пустых домах лёд на метр, какие-то бланки телеграфные, бумаги. Висят черные и круглые динамики, помнишь, ещё до войны такие были? Юрка Визбор сразу схватил эту тарелку: «Ретро, ретро! Наша юность!» В Москву повёз...

— Видел я, Володя, эту тарелку у него дома на углу Петровки. И ещё на кухне у Юры висели ходики, а к гирям он привесил утюг, и ходики шпарили в два раза быстрее. Ему так нравилось.

— Эта тарелка оттуда. Земля Франца-Иосифа создавала впечатление чего-то неземного.

— Ну да, неземного...

— Там у нас тоже проходили съёмки. Дирижабль там снимали, макет, конечно, длиной всего метров 15, но выглядел он, как настоящий. Надували, накачивали баллонами. Человека он не поднимал, его надо было проносить мимо камеры. Дирижабль играл Мартыновский.

Грандиозно прощались с Клаудиа Кардинале. Продюсером этого фильма был Кристальди, Кардинале его жена. Так вот ей он платил обалденные деньги. Она получила, не соврать бы, где-то около миллиона долларов за фильм. Хотя роль у неё не очень большая. А наши «киты» (Марцевич, Соломин, Визбор) играли главные роли, а получили по две тысячи советскими рублями и по 25 рублей за каждый съёмочный день. Столько же получал и я, как главный спасатель.

Перу

— 1970 год. Запланирована экспедиция на Юго-Западный Памир со стороны Джаушангоса. Заявлена на Союз стена пика Энгельса. Экспедиция готова, собраны все грузы, часть грузов уже отправлена контейнерами. В это время произошли страшные события в Перу. Мы знали, что там большое землетрясение, много жертв, но Латинская Америка далеко...

И вдруг звонит Ануфриков и говорит о решении партии и правительства оказать помощь потерпевшим бедствие во время землетрясения в Перу. Тогда по-разному, но откликнулись на это несчастье все страны мира. Кто посылал довольствие, кто людей, кто медикаменты. Наше правительство решило направить туда группу медиков, поскольку вспыхнула сильная эпидемия, много больных. Эпицентр землетрясения находился в районе Кордильер, поэтому требовались альпинисты.

Поручили всю акцию и организацию дела ЦК комсомола. Меня вызвали в 9-й подъезд в ЦК партии, где прошла беседа по проведению этой акции.

— МЧС ещё не существовало?

— Советская власть ещё была, тогда действовала Гражданская оборона. Началась комплектация отряда, отбор людей. Комсомол был могучей организацией, не вижу аналогов ему во всей мировой практике. А в настоящее время вообще нет никакой организации. Тогда всё было построено чётко, по высочайшему классу: общее руководство — Бычков Генрих Александрович, начальник штаба — Гадакчян Константин Армаисович, комиссар Комаров Илья Константинович и шесть членов штаба, которые быстро и оперативно решали все вопросы, в том числе и зачисление в отряд. Шёл поток людей. На собеседовании у них брали обычные анкетные данные. Планировали отобрать 75 человек. С большим желанием шла молодежь.

Нас отправили на подготовку в Наро-Фоминск. Поселили в казармах, меня оставили за главного. Программы и плана сбора не успели создать. Что делать с этими здоровыми ребятами, я должен был решать сам. Альпинистов трое — Слава Романов, Витя Гуменюк и я. Остальные — студенты 5—6 курсов мединститутов и группа врачей. Врачи остались в Москве, а мне надо было с этими студентами-комсомольцами чем-то заниматься. Придумал нормативы по плаванию, подтягиванию, футбол, волейбол, физподготовка. С утра хорошая зарядка. Тут пришла команда сократить отряд на 25 человек. Вот это было трудно, все рвались в бой, все очень хотели поехать.

Настал момент, нас одели в форму студенческих отрядов: прибалтийская — голубая, московская — зеленая. На ней изображена красивая эмблема: красные гвоздики и на испанском языке написано СССР. Из альпинистского снаряжения мы взяли с собой верёвки и крючья. Едем в Кордильеры, а что будет там, не знаем.

Один транспорт стартовал с военного аэродрома, «Антей», большой военный самолет. Туда погрузили военный госпиталь со всем оборудованием, часть персонала из военного госпиталя, небольшую часть солдат срочной службы (человек пятнадцать). В этом списке был и я, как опытный альпинист и горноспасатель. В последний день, можно сказать, в самый последний момент, меня перекинули на Ил-76, который летел по маршруту Москва — Рабат — Гавана — Лима.

«Антей» же летел северным путем через Канаду: Рабат не мог принимать такие большие самолеты.

Стартанули одновременно. Мы сели в Лиме. Самолёт же, на котором был госпиталь, всё наше альпинистское снаряжение и числился я, после старта из Канады пропал без вести. Самолёт взлетел и нет самолёта. Опять тут показала себя моя судьба. Так и не нашли наш «Антей». Советское правительство обратилось ко всем странам мира, просило оказать содействие в поисках этого самолёта, но кроме обломков тары ничего не нашли. По всей видимости, самолёт взорвался в воздухе. Предполагают, могли взорваться кислородные баллоны. Но вряд ли...