Как боги. Семь пьес о любви

Валентин Борисович

. Забывчивость женщины имеет две фазы: сначала она не помнит себя, а потом она не помнят тебя. Но ты, деточка, меня не забыла. Я же твоя первая любовь.

Она

. Лучше не напоминайте! И вообще все это было не со мной.

Валентин Борисович

. С тобой! Ах, что было!

Она

. Замолчите! Я вычеркнула вас из своей жизни.

Валентин Борисович

. Допустим. Но тогда почему ты гляделась в зеркало и думала обо мне?

Она

. Не о вас. Нет! Я подумала: если бы не вы стали моим первым мужчиной, а Сашенька, жизнь у меня сложилась бы по-другому. Какая же это глупость — влюбиться в учителя литературы!

Валентин Борисович

. Не-ет, деточка, настоящая глупость — увлечься десятиклассницей. М-да, юная девушка в постели стареющего мужчины — это дорогостоящая иллюзия вечной молодости.

Она

. Женатого мужчины! А супружеская измена — большой грех. Вот вас Господь-то и наказал.

Валентин Борисович

. Да, уж Господь с твоей мамой постарались. И моя благоверная тоже добавила. Меня вышвырнули из школы, выгнали из семьи, исключили из партии, даже срок дали. И за что — за совращение несовершеннолетней. А разве я тебя совращал? Ты же сама этого хотела!

Она

. Не знаю… Не помню… Исчезните, пожалуйста!

Валентин Борисович

. Ага, деточка, тебе стыдно! Ведь одно твое слово тогда на суде могло меня спасти. Но ты промолчала. И я стал изгоем, как Спиноза. Однако непредсказуемая История иногда объявляет мизер — и последние становятся первыми. Началась, спасибо Горби, перестройка. Меня реабилитировали, подняли, я стал президентом Фонда жертв тоталитаризма.

Она

. Да, вас часто теперь по телевизору показывают. Вы, кстати, неплохо сохранились. Вам ведь сейчас?..

Валентин Борисович

. Возраст мужчины определятся не годами, а количеством молодых женщин.

Она

. Как это?

Валентин Борисович

. Чем старше становишься, тем больше вокруг молодых женщин. Приходится подтягиваться. А ты просто прелестна!

Она

. Лучше, чем в десятом классе?

Валентин Борисович

. О, это некорректное сравнение! Тогда ты была весенний цветок, едва уловивший первый луч великого солнца любви. Какие у тебя были глаза — огромные, наивные и жаждущие! Я шел на урок и давал себе слово не смотреть на тебя. Но едва входил в класс… О, как ты умела слушать!

Она

. Вы говорили. Я слушала. На этом бы нам и остановиться. Но я была дурой! Влюбленной дурой…

Валентин Борисович

. Не дурой, а нежным женским эмбриончиком. Теперь ты прекрасная дама, полная тайного опыта. Красивая женщина, как ювелирная драгоценность: остается только гадать, в каких руках побывала и какие преступления ради нее совершены!

Она

(подходит и кладет ему руки на плечи). Да, говорить вы всегда умели, могли осчастливить женщину одними словами.

Валентин Борисович

(с грустью). Теперь, увы, наверное, только словами…

Она

. А помните, как я приходила к вам домой и мы вместо занятий смотрели по видику «Эммануэль»?

Валентин Борисович

. Что-о?! Это неправда! Вот опять, как тогда, на суде. Не «вместо»! Сначала ты отвечала домашнее задание, и если отвечала правильно, тогда я включал видеомагнитофон.

Она

. Вы были хоро-ошим методистом. Самые опасные сцены смотреть мне не разрешали, приказывали отвернуться. Говорили, сначала, деточка, поступи в институт!

Валентин Борисович

. Значит, помнишь, не забыла. А как чудовищно с тех пор преобразился мир! Двадцать лет назад у меня был единственный видеомагнитофон на весь наш огромный дом. А теперь? Везде, в каждой каморке, как раньше керосинка. Двадцать лет назад я, интеллигентный жизнелюб, старался оградить доверившуюся мне юницу от сомнительных сцен и постепенно подвести девственное тельце к головокружительным тайнам пола. Ты хоть раз слышала от меня это отвратительное слово «секс»?

Она

. Нет, не слышала. Только видела…

Валентин Борисович

. …Я хотел, чтобы ты стала женщиной так же, как куколка превращается в бабочку. Естественно, без шоковой, извините, терапии. А теперь? Какая естественность, какая постепенность!? Невозможно включить телевизор: на экране с утра до вечера все совокупляются: люди, звери, насекомые, пришельцы. Попарно, коллективно. Нет, не за это я боролся с тоталитаризмом. Просто хочется снять трубку и позвонить в КГБ!

Она

. А откуда, кстати, у вас взялся видик? Тогда ни у кого еще не было.

Валентин Борисович

. Жена привезла. Она служила во Внешторге и часто ездила за границу. Иногда надолго.

Она

. А мне вы говорили, что совершенно одиноки.

Валентин Борисович

. Я тебе не лгал, деточка. Никогда! Что такое, в сущности, брак? Парное одиночество.