Каюсь. Том 1

Оглядываюсь и присвистываю. В таких хоромах я не прочь поселится. Черное дерево, мрамор, эксклюзивная, резная мебель. Роскошно – одним словом. Аж дышать страшно. Но сейчас мне не до восторгов. Как только за нами закрывается дверь, я истуканом застываю посреди кабинета и сверлю Гладышева разгневанным взглядом, но он даже не замечает меня. Скинув пальто, усаживается за стол и начинает искать что-то в папке с бумагами.

–Садись, посиди. Я пока разберусь с бумагами, Людка квартиру подыщет, – не глядя на меня распорядился он, вызывая во мне бурю.

–Ты с ней спал? –сквозь зубы цежу, едва сдерживаясь, чтобы не запустить ему в голову чем-нибудь потяжелее, дабы уже отвлекся на секунду от проклятых бумаг. Понимаю, что веду себя, как ребенок, но иначе не могу. Ревность подобно волчице жрет изнутри.

Гладышев отрывается от папки, и приподняв бровь, сверлит меня таким взглядом, словно спрашивает: « все ли у тебя, деточка, с головой в порядке?». В эту секунду убеждаюсь окончательно, что нет. Очень хочется сквозь землю провалиться. Стыдно до безумия. Но виду не подаю, напротив, вздернув гордо подбородок, тоже приподнимаю бровь, как бы говоря; « ну, давай поиграем в гляделки».

Олег, похоже, едва сдерживает смех. Я краснею, заметив, как дрожат уголки его губ. Он откладывает папку в сторону, и откинувшись в кресле, насмешливо спрашивает:

–С чего вдруг такие выводы?

–Показалось, глядя на ваши мурлыканья, –отвечаю, как можно спокойнее. Гладышев же сбрасывает свою маску невозмутимости и начинает смеяться.

–Креститься не пробовала?– подкалывает он меня.

–Нет, не пробовала. – ехидно отвечаю, скорчив рожицу.

–Попробуй, может, отпустит.

–Да мне вообще-то пофиг, просто любопытно, – пожимаю плечами, усаживаясь на диван. Гладышев хохочет.

–Херовастенько играешь. Попробуй еще раз. –издевается он.

–Ой, всё!– отмахиваюсь, слишком смущенная, чтобы продолжать этот разговор. Олег подходит и усаживается передо мной на корточки.

–«Ой, всё» – это что, такой железный аргумент для любой ситуации?

–Представь себе! –огрызаюсь, загнанная в угол. Боже, чувствую себя тупицей.

–Совет на будущее: если ты не уверена в своей способности конструктивно закончить дискуссию, то лучше ее не начинать.

–Да ладно, твое занудство как-то не очень вяжется с довольным видом, – решаю идти ва-банк и говорить на чистоту.

–Довольным? –захохотал он возмущенно.

–Ну, да. Цветешь и пахнешь от того, что я тебя ревную, – с улыбкой подразниваю, наклоняясь к нему, касаясь пальцами его лица.

–Вряд ли можно быть довольным, когда тебе приписывают нечто вроде Людки, – несколько высокомерно замечает он, обжигая мою шею горячим дыханием в то время, как его ладони медленно скользят по моим бедрам.

Интересно, он это нарочно сказал, чтобы успокоить?– проскакивает мысль, но тут же утопает в горячей волне возбуждения, пронзающей меня от его близости и невинных ласк.

–Не смеши, я не слепая, – нахожу в себе силы возразить, но его губы, нежно целующие мою шею, сметают остатки разума.

–Неужели? Тогда видела ли ты себя в зеркало? –шепчет он между поцелуями. Я задыхаюсь, дрожа от удовольствия, волнения и еще целой гаммы неясных чувств. А когда он устраивается между моих ног, чтобы было удобнее, между ними становится горячо и влажно.

–В том –то и дело, что видела: как заморыш в этой куртке и джинсах и вообще… –признаюсь без лукавства и притворства. Гладышев отрывается от моей шеи, пристально вглядывается в мое лицо, от чего мне становится неловко.

–Нарываешься на комплименты? –укоряюще интересуется он, поглаживая мои волосы, вызывая табун мурашек и смущение.

–Нет. –выдавливаю из себя охрипшим голосом. Сердце колотится, как сумасшедшее от его взгляда и нежности.

–Тебя хоть в мешок, Чайка, ты все равно будешь самой красивой, – уверяет он мягко, и в его словах нет ни капли фальши. Им веришь. Я заливаюсь краской смущения, но не могу сдержать довольную улыбку. Только радость моя не длилась и секунды.

–А если проблема в одежде, то давай для начала решим вопрос с квартирой, а далее уже займешься своим гардеробом, – буднично произнес он, поднимаясь на ноги. Его слова были подобны ушату холодной воды. Такого поворота в разговоре я не ожидала. Да я даже и не думала об этом! Почему он в каждом моем слове видит корыстный подтекст?

Легкость, возбуждение и минутную радость мгновенно сдувает ветром его цинизма. Пытаюсь придумать достойный ответ, но в кабинет вошла Люда, и пришлось похоронить в себе очередную обиду и непонимание.