Каисса

Скальпель ходил, как лапка швейной машины, выстегивая алыми нитями бирюзовую ткань Клариной рубашки. Сталь согрелась теплом рук, стала скользкой и липкой.

При первых ударах Пистолетов как будто удивился. И стоял как вкопанный какое-то время. За весь процесс он не издал ни звука, просто смотрел в глаза удивленно. Только потом он будет изредка выдавливать хрипы и скоблить пальцами по кафелю операционной.

Когда все закончилось, Пистолетов словно обнял Клару, завалившись вперед. Она стряхнула этот грузный дырявый матрас, и он сполз на пол, окрасив ее рубашку в бурый.

Перед Кларой возникли испуганные лица врачей. Почему-то они насмешили ее.

И она засмеялась. Как дирижерской палочкой, она взмахнула своим оружием в сторону Иванова, который дернулся было в ее направлении. Он примирительно воздел руки и сделал шаг назад.

Клара подошла к Матвею. Он пучил глаза и мычал не переставая, извивался, как гусеница, отодвигаясь от своей суженой, насколько позволяли фиксаторы. Клара представила себя: вся в крови, ощерившаяся вампирскими челюстями, между которыми играл раздвоенный язык, будто живший собственной жизнью. Растрепанная, на адреналине, развеселая, с рассеченной губой. Было чего испугаться.

Mein armer, armer Junge…[52]

Скальпелем она перерезала фиксаторы под вопли Карпова. Под лезвием плотное плетение ремней расползалось медленно, приходилось резать и резать вновь, косясь на коллег, чтобы те чего не выкинули. Но они стояли по струнке, держа руки на виду – навык, приобретенный после нескольких полицейских облав. Наконец путы были побеждены, и Матвей, неловко дернувшись, мешком упал вниз. Такой смешной…

– Матвей, нам нужно спасаться, – сказала Клара и услышала, как дрожит ее голос. Хотя волнения или страха она совсем не чувствовала. Парень неловко нацепил кроссовки. Она протянула ему руку. Он послушно вцепился в нее. Безвольное холодное пожатие.

Ей казалось, что они спокойно вышли из госпиталя. Только потом до нее дойдет, что они неслись со всех ног. Лишь выбравшись на улицу, она заметила, что рот Карпова еще перетянут кислородной трубкой. Ухмыльнувшись, она игриво поддела скальпелем и перерезала ее, оставив маленькую царапину на щеке Матвея. И тут же поцеловала эту царапину. Матвей осторожно попятился.

– Мы что-нибудь придумаем. У нас еще почти сутки, – сказала Клара, чтобы успокоить парня. Позже она поймет, что успокаивала себя.

Подул ветерок. Площадь перед госпиталем была пуста. Не то чтобы полдесятого было таким уж поздним временем. Но в Обители вообще мало кто вылезал на улицу без надобности. И к лучшему – Клара была не в форме.

Только сейчас в ее голову – или в сердце, или куда там обычно – вползали чувства, эмоции и мысли. Сначала появился страх. Она осознала, что подняла руку на самого главного человека в Обители. В ее Обители, единственном пристанище, по-настоящему ставшем ей родным за всю ее жизнь. Теперь его придется покинуть. Как покинуть и людей, которые стали ей братьями и сестрами, – они теперь были ей не рады. Это уже вползало сожаление. Паника была на подступе, толкалась где-то у входа.

Клара бросила взгляд на Карпова, и чувства начали спешить. Сначала дикое, ничем не продиктованное желание, граничащее с похотью, разогревающее живот. Потом – переполняющая и окрыляющая влюбленность. Она расположилась в груди, перехватив дыхание. Затем что-то неизведанное – то самое, на Л, – оно забиралось прямо в мозг, оставляя после себя следы из восклицательных и вопросительных знаков.

Зато ушел, откланявшись, шок, заполнявший всю Клару полностью, – и без его легкости, энергии и восторженности тело резко ослабло, затопилось водой, стало гнуться к земле. Грусть покатилась слезами из глаз.

Как никогда прежде Кларе хотелось, чтобы кто-то сильный защитил ее, взял под крыло. Украдкой посмотрев на Карпова, едва держащегося на ногах, Клара поняла – не он.

«С ним придется расстаться», – заговорила логика, как всегда опоздавшая на вечеринку. У Матвея оставался хороший шанс: он никого не трогал в Обители. Ни в чем не виноват. За пределами общины его ждет страшная участь, казнь. А вот внутри остается еще время, чтобы довести процедуру до конца и остаться тут жить. Люди с радостью примут его: он интеллигентный, умный, имеет связи в Редакции. Он будет полезен, батюшка таких любит… Любил.

Как мог Лев Иванович стать таким?.. Злым. Клара ничего не понимала.

У нее, в противовес Матвею, не было времени. Как только оторопь отпустит врачей, они организуют ополчение. Клару поймают и линчуют. План пришел мгновенно: она сбежит в ближайшую деревню, благо знает, в отличие от многих жителей, как быстро добраться до нее тропами. Поднимется прямо сейчас к фиолетовым огородам, выскользнет через северный КПП – и в лес. После этого останется сдаться полиции. Ее отправят в Германию. Так она сохранит жизнь.