Кайсе

Они вышли в сумерки, опустившиеся на Вашингтон.

Ночь Гаунт провел в мотеле в Бетезде, просматривая фотографии, которые дала ему Рената, и обдумывая, каким образом лучше представить эти компрометирующие документы Уильяму Джастису Лиллехаммеру. Он потратил целый день, рассматривая все возможные осмотрительные варианты, и отбрасывал их один за другим, пока наконец не решил, как он должен поступить. Позднее, в тот же день, он вышел из мотеля, чтобы сделать необходимые приготовления. Последней его остановкой был ломбард Мании.

«Они называют себя Рыцарями, — сказала ему Рената во время ночной прогулки около Вьетнамского мемориала. — Кто они или под чьей защитой они действуют, я не могу сказать. Сомневаюсь, что даже президент смог бы это сделать. Они имеют очень большое влияние, очень глубокие карманы, хотя у меня нет данных о том, кто их финансирует. Они были очень активны во время войны во Вьетнаме и, вероятно, задолго до этого».

«Какова их цель?» — спросил Гаунт.

"Переделать мир на свой лад, — ответила тогда Рената. — Постепенно привести к власти своих людей и удержать их там, потом заменять, когда придет время, на других, симпатизирующих их целям. В основном они консервативны, занимают протекционистские позиции, враждебно настроены против иностранцев, до крайности праведны. Они верят в то, что они делают, хотя принадлежат к миру тех, кто не считается со всеми существующими законами.

Кто-то однажды мне говорил, что разум начинает наносить вред, когда он приобретает больше знаний, чем может выдержать его честность. Думаю, что это можно отнести и к Сети. Они действовали так долго в своих беззаконных лабиринтах власти, что уже не могут отличать правое от неправого, справедливость от несправедливости".

Гаунт удивительно быстро выбрался из обветшалого района Вашингтона, где находился ломбард Манни, и подошел к тщательно обихоженной излучине Дюпон Сёркл с особняками в викторианском стиле, с черными чугунными воротами. Дождь, прошедший в предыдущую ночь, вымыл улицы и тротуары. Это еще больше усилило различия между обветшалыми трущобами и аристократическими домами этого района. Сосуществование жестокого и бесформенного распада в одних местах с шикарными кварталами, патрулируемыми полицейскими, где, как правило, жизнь протекала спокойно, было вызывающим удавление фактом жизни города.

Гаунт пошел вдоль авеню Нью-Гемпшир до улицы "М", повернул налево и направился к мосту, ведущему в Джорджтаун.

Лиллехаммер жил в большом доме, построенном Андреа Палладио в классическом римском стиле, из которого были видны Думбартон Окс и, несколько выше, — военно-морская обсерватория США, а также дом вице-президента.

Эта короткая часть улицы "S", последней перед обширным парком, была похожа на дорогу небольшого городка, пригорода, за которым открывалась пышная панорама сельской местности. Здесь не было ни одной машины, никакого движения пешеходов в это время дня; когда наступала темнота, а воздух становился довольно прохладным.

Медленно проезжая на взятой напрокат машине мимо дома Лиллехаммера, Гаунт увидел, что там горит свет, отражающийся на стоявшем на гранитной дорожке американском автомобиле типа «стейшн-вагон». Он припарковал свою машину на углу и пешком вернулся обратно.

Четырехэтажный дом из белого камня стоял на некотором расстоянии в глубь от улицы. Подъезд с крытой галереей и фасад, обрамленный колоннами, придавали ему более массивный и величественный вид, чем это было на самом деле. По обе стороны поднимались выше крыше стройные груши Брадфорд, которые как бы охраняли, как стражи, вход, создавали некую театральность.

Подъездная дорога, образуя полукружье, резко поднималась вверх. Сладковатый запах земли в вечернем воздухе вновь напомнил Гаунту о тех, давно ушедших в прошлое, охотничьих прогулках с отцом. Он поднялся по ступеням, постучал в резную деревянную дверь, покрытую блестящей черной краской.

Прошло порядочное время, прежде чем дверь открылась и перед Гаунтом предстал высокий худой человек с красными щеками, темными бровями и пронизывающими голубыми глазами, которые холодно, но с любопытством оценивали Гаунта. На нем были темно-синие шерстяные брюки и белая рубашка с пуговицами на кончиках воротника и с закатанными выше локтей рукавами.

— Да?

— Уильям Лиллехаммер?

Он кивнул головой.

— Чем могу служить?

Гаунт представился. По его виду было ясно, что Лиллехаммер прошел суровую военную подготовку. Поэтому Гаунт изменил характер своей речи и стал говорить точными, отрывистыми фразами.

— Надеюсь, у вас найдется свободная минута? Я проделал длинный путь, чтобы поговорить с вами о вендетте сенатора Рэнса Бэйна и его комиссии по отношению к компании «Томкин индастриз» и Николасу Линнеру, в частности.

Брови Лиллехаммера слегка поднялись вверх.

— Оставим в стороне мотивы Бэйна. Каким образом, по-вашему, я могу быть полезным сенатским слушаниям? Я не имею никакого отношения к законодательным органам.