Кайрос

– Им необязательно всё это зачитывать и объяснять. Люди слишком глупы по своей природе. А уж пьяные… – вновь вмешалась девица и кисло прыснула, её лицо свело отвращением. – Не умнее новорождённого ягнёнка. Ты лишь теряешь драгоценное время. Она обещана одному из сильнейших членов Ордена Азырена, который, между прочим, возлагает на тебя особые надежды. И ты их оправдаешь, если не будешь медлить.

Она встала позади него. Лицо блондинки, выглядывающее из-за плеча юноши, покрылось тёмными жилами. Пульсируя под тонкой белой кожей, они смотрелись как куча червяков, которые возятся, копошатся внутри, пытаясь пробурить себе путь наружу. Одна бровь, вздёрнутая высоко вверх, демонстрировала её нетерпимость, она сильно хмурилась, сложив руки на груди.

Заботливые и нежные глаза вмиг остыли. Теперь он выглядел скорее потерянным и раздосадованным ребёнком, которого только что отчитал учитель. Руки, сжимающие тело девушки, разомкнулись, и Лунара упала вниз на снег. Ноги совсем уже не держали её то ли от алкоголя, то ли от подступившего страха.

– Не забывай, как я тебя учила. Главное, не перегнуть палку. Почти убить, помнишь? – слово «почти» было особенно выделено и произнесено по слогам. – Убийство – это искусство. Твоя рука… – его плечо было крепко обхвачено. – Это кисть в руках великого Творца и художника. Ты наносишь краски на полотне ран жертвы. Но помни… – она склонила голову к его уху и громко пробормотала. – Coup de gr^ace[1] принадлежит только храмовнику.

От её шёпота мурашки пробежали по всему оцепеневшему телу. Интересное открытие – затуманенный алкоголем мозг в момент сильнейшего приступа страха начинает соображать трезво. Жаль, что к этому времени становится слишком поздно что-то обдумывать.

– Ордей, – она обратилась по имени к юноше. – Если ты справишься без моей помощи, это тебя возвысит. Я обязательно доложу о твоих результатах магистру. Мои ученики уже демонстрировали лучшие результаты среди многих величайших исполнителей, тех, кто уже выполняет поручения сотни лет. Это твой шанс проявить себя.

В его руке что-то засветилось. Свет, яркий и ослепляющий, как вспышка молнии, ударил по глазам. Лёжа внизу и глядя на них снизу вверх, Лунара едва разглядела в контурах вспышки средних размеров красный мерцающий шар. Он прыгал и перекатывался в ладони, насквозь пронизанный пульсирующими сосудами изнутри, то увеличиваясь, то сужаясь, словно бьющееся сердце, окружённое огненными артериями.

Юноша замахнулся, заводя руку высоко вверх. Шар, переливающийся разными цветами, последовал за кистью руки, словно был примагничен к владельцу. Блондинка продолжала шептать ему в ухо, последние слова были произнесены чуть громче, и их удалось разобрать:

– … первый раз – он всегда особенный. Пройдёт время, и ты будешь неистово ждать этого самого момента вновь и вновь…

Она сжала его руку в локте и резко одёрнула её. Шар вылетел из ладони.

Не успев сориентироваться и что-то понять, Лунара ощутила сильную боль в животе, как от удара. Она приподнялась на пару дюймов над землёй и грубо рухнула назад. В желудке что-то загорелось, вязкая жидкость, плотно обволакивающая стенки, начала разбухать внутри. К головной боли и спазмам в животе добавилась теперь еще и одышка. Дышать стало трудно, грудь сковало, губы – это было единственное, чем она ещё могла двигать, приоткрылись и пытались заглотить хоть немного воздуха. Вместо зимнего морозного она ощутила повисший над ними терпкий запах жжёного миндаля. Ноги, полностью обессилевшие в один момент, дрогнули, и жуткие судороги раскатом прошлись по всему её телу. Лицо было полностью запутано в своих же собственных волосах, ничего разглядеть больше не удавалось, головная боль росла пропорционально с каждой секундой, руки заныли, ногти, казалось, начинали отрываться от ногтевого ложа. Жара, разлившаяся по всему телу, становилась невыносимой, сил хватало только на то, чтобы зажмурить глаза, сердце бешено работало на износ и отдавалось эхом в висках. С каждым очередным толчком сердца, выпускающего кровь по жилам, страх нарастал, а вместе с ним контрастно леденящая дымка окутывала и поглощала целиком.