Каин и Авель

Начались, наконец, долгожданные экзамены; они продолжались всего одну неделю, правда, очень тяжёлую. По их завершении юноши были уверены в своих результатах, но по мере того, как шли дни, а результатов всё не объявляли, их уверенность стала слабеть. Почётная стипендия имени Гамильтона по математике в Гарварде присуждалась исключительно на основании победы в конкурсе и могла быть предоставлена любому школьнику Америки. Уильям не имел никакой возможности узнать, насколько сильны его соперники. Время шло, и, не получая никаких новостей, он стал предполагать худшее.

Когда пришла телеграмма, Уильям играл в бейсбол с другими учениками выпускного класса.

Уильям громким голосом возвестил всем, кто его слушал, что собирается впервые в жизни сделать «хоумран» [5], но, когда ему вручили телеграмму, он и думать забыл о бейсболе. Юноша уронил биту не землю и разорвал небольшой жёлтый конверт. Питчер нетерпеливо ёрзал на своём месте с мячом в руке, равно как и игроки в поле, поскольку читал Уильям медленно.

Мэттью подошёл к другу, пытаясь по выражению его лица узнать, хороша или плоха новость. Не меняясь в лице, Уильям передал телеграмму ему. Прочитав её, Мэттью высоко подпрыгнул от радости, уронил её на траву и побежал следом за Уильямом, который делал круг от базы к базе, совершая-таки свой «хоумран», не ударив по мячу. Увидев это, питчер поднял телеграмму, сам прочитал сообщение и с видимым удовольствием зашвырнул мяч на трибуны. Затем игроки стали передавать друг другу небольшой клочок бумаги.

Телеграмма была адресована мистеру Уильяму Лоуэллу Каину и гласила: «Поздравляем вас с победой в конкурсе на стипендию имени Гамильтона по математике в Гарварде. Подробности последуют позднее. Эббот Лоуренс Лоуэлл, президент».

Уильяму не удалось добежать до дома, поскольку на него навалились несколько игроков и подмяли под себя.

Мэттью с удовольствием наблюдал за радостью своего лучшего друга, но с печалью думал, что она могла означать скорое расставание. Уильям думал так же, но ничего не сказал. Им пришлось прождать ещё девять дней, чтобы узнать, что Мэттью тоже принят в Гарвард.

Пришла и ещё одна телеграмма, от Чарльза Лестера. В ней он поздравлял сына и приглашал юношей на чай в отеле «Плаза» в Нью-Йорке. Обе бабушки поздравили Уильяма, хотя бабушка Каин с некоторым раздражением говорила Алану Ллойду, что «мальчик сделал не меньше, чем от него ожидалось, но и не больше, чем его отец до него».

В назначенный день друзья гордо вышагивали по Пятой авеню. Многие девушки вскидывали глаза на красивую пару, но они от волнения этого не замечали. Юноши сняли свои соломенные канотье, когда вошли в главную дверь «Плазы» в три часа пятьдесят девять минут, и невозмутимо прошли по холлу в зал «Палм Корт», где их ждали члены семей: обе бабушки – Каин и Кэббот, рядом с ними ещё одна дама, которая, как догадался Уильям, была в семье Лестеров тем же, что и бабушка Каин – в его. За тем же столом сидели мистер Чарльз Лестер с супругой, их дочь Сьюзан (не сводившая глаз с Уильяма), а круг завершал Алан Ллойд, рядом с которым стояли два свободных стула – для Уильяма и Мэттью.

Повелительным движением брови бабушка Каин подозвала ближайшего официанта.

– Принесите свежезаваренного чая и ещё пирожных, пожалуйста.

Официант поспешил на кухню.

– Свежий чай и ещё пирожных на двадцать третий столик, – прокричал он.

– Несу, – ответил ему голос.

– Вот чай и пирожные, мадам, – сообщил официант, когда вернулся.

– Твой отец гордился бы тобой сегодня, Уильям! – сказал пожилой мужчина тому из юношей, что был повыше ростом.

Официант подумал: что же сделал молодой человек приятной наружности, чтобы заслужить такой комплимент?

Уильям и не заметил бы официанта, если бы не серебряный браслет у него на запястье, который запросто мог бы украсить витрину «Тиффани». Рука официанта была явно неуместна для подобного украшения, и это удивило Уильяма.

– Уильям, – сказала бабушка Каин, – двух пирожных вполне достаточно, ты не в последний раз ешь перед Гарвардом.

Он с любовью посмотрел на немолодую леди и совершенно забыл о браслете.

13

В тот вечер Авель долго лежал без сна в своей комнатушке в «Плазе» и думал об Уильяме, чей отец мог бы им гордиться. Впервые в жизни Авель понял, чего именно ему хотелось бы добиться: чтобы его в этом мире воспринимали на равных с такими Уильямами.