Кайли Данн и риосские ведьмы (СИ)

— То есть для остальных ты выглядишь, — я принялась размахивать рукой, чтобы помочь найти себе наиболее подходящее слово, — обычно?

— Вроде того. Но все равно нужно вести себя осмотрительно. Никогда не знаешь, кто может разглядеть это, а кто нет.

Ведьма снова пригубила из своей фляжки, и на этот раз мне сделалось завидно. Вега заметила это и протянула ее мне, решив поделиться. Возможно, стоило бы проявить больше опасений, но мне захотелось просто довериться ситуации. Оказывается, мне не хватало такого вот спокойного общения с кем-то. Мысли мелькали в голове, возводя в воображении воздушные замки. Можем ли мы стать подругами? Я приняла угощение и сделала небольшой глоток. К моему удивлению, содержимое фляжки оказалось горячим, но при этом было сладким, пряным и крепким.

— Что это? — я изо всех сил старалась не раскашляться.

— Это грог. Впервые пьешь?

— Пью не впервые, но такое еще не пробовала.

Вега снова улыбнулась, забрала фляжку и как-то по-особому легко вздохнула. Ее взгляд снова был устремлен на город и заходящее за края крыш солнце, и я смогла внимательнее рассмотреть ее глаза. То, что я приняла за растекшуюся краску, действительно было чем-то куда более странным. Оно будто бы обильно сочилось из глаз, но при этом не пачкало ни одежду, ни руки и ничего вокруг, чего ведьма могла касаться. При попадании солнечных лучей таинственный пигмент отсвечивал лиловым. Сами глаза тоже показались мне странными, но более пристально разглядывать их я не решалась.

Мне стало интересно, выгляжу ли я со стороны также. Наверное, нет. Я бы давно уже заметила это в зеркале. Надо будет расспросить Вегу об этом подробнее, когда это будет уместно, а пока что нужно сосредоточиться на том, чтобы наладить дружеские отношения.

Я молча обдумывала, как сблизить дистанцию, когда Вега сделала это за меня.

— Скоро стемнеет. Город покроется ночными огнями, и раз ты ищешь пламеносцев, отсюда лучшее место, чтобы посмотреть, где горит ярче всего.

— Ты решила помочь мне? Спасибо.

Девушка улыбнулась, кивнула и продолжила:

— Это еще не все. Свет их огня необычен. Сам огонь тоже, но об этом позже.

— И что с ним?

— Он источает тепло, но так, что ты почувствуешь его даже отсюда. Когда будешь смотреть на яркое пятно, закрой глаза и прислушайся к ощущениям. Если ты почувствуешь, будто бы огонь от тебя всего в паре метров, значит, ты на верном пути.

Все происходило так, как она говорила. В городе стали загораться огни. Где-то горели свечи и лампады в окнах, а где-то целые улицы расцветали ночной иллюминацией. Я смотрела по сторонам и пыталась поймать то ощущение, о котором рассказывала Вега. Пока ничего не получалось. Тогда она положила мне руку на плечо и указала в некоем направлении, еще дальше вглубь Агилара, почти у самых гор. Там не было ярких огней, вместо этого была россыпь маленьких точек — свечей. Вега пыталась навести меня на какую-то одну из них.

— Видишь вон ту? Слева от трех других?

— Да, — ответила я и закрыла глаза.

Я совершенно не ожидала такого сильного ощущения. Казалось, яркий костер горит передо мной, и я почти слышу треск поленьев. Жар обдувал мою кожу, а свет бил сквозь веки. От неожиданности я испугалась, попятилась и непременно свалилась бы, споткнувшись обо что-то, если бы Вега не поддержала меня за плечи. Я открыла глаза, и наваждение пропало, будто бы его и не было.

— Это около заброшенных штолен, — в ее глазах горел азарт. — Идем?

— Вместе? В смысле, да, идем.

Глава 4

Потерять цель было невозможно, каждый раз, закрывая глаза, я снова ощущала этот жар. Путь был недолгим, когда мы наконец оказались совсем близко, я почувствовала, что мы добрались до самого сердца Агилара. Оно не билось.

Когда-то эти улицы были чудом инженерной мысли — три яруса, каждый со своей собственной функцией. По нижнему, будто по руслу реки, должны были двигаться вагонетки. Сейчас же рельсы были совершенно в негодном состоянии, а на путях лежало столько мусора, что если бы одна из этих вагонеток попыталась по ним пройти, то увязла бы. Средний нависал над вторым множеством мостов и перегородок. Тем, что были из камня и стали было уже много лет. Другие же — из небрежно собранных досок — были моложе, но в куда худшем состоянии. Из-за влажного климата такие хлипкие мостики требовали постоянного ремонта и частой замены. В конструкциях с возрастом стали виднеться места, где когда-то было установлено погрузочное оборудование, сейчас, по всей видимости, демонтированное и распроданное по частям. Третий ярус предполагался единственным жилым. Однако сейчас хлипкие деревянные дома заполонили и второй, и первый. Грязь, хаотичность, нагромождение конструкций и их ветхость позволяла охарактеризовать сердце Агилара емким словом «трущобы».