Кайф

Тут поспевает и настоящая кровь. Мы заканчиваем нижний венец и на скобах пытаемся приподнять семиметровое, сырое офигенное бревно и посадить на замки. Всесильный рывок - и Володя отлетает в сторону, падает на топор, разрубает запястье, бежит к палатке, я бегу за ним, ищу бинт, пугаясь, глядя, как сочится кровь из зажатой раны... Рана не так страшна, как показалось со страху, но все равно надо ехать в город и накладывать швы. Но все одно я собираюсь ехать в город, чтобы после топорино-комариной недели правомочно заявить с фестивальной сцены все, что думаю о мужчинах...

Да, есть товарищи-начальники, не желающие видеть в нас с Николаем ничего, кроме мумий. В том десятилетии они подходили на цыпочках, и мы их знаем, как солдат томление, и теперь им не в кайф, если мумии оживут и, не дай бог, выскажутся с фараонской бесцеремонностью.

- Почетное право открыть фестиваль мы предоставляем Городу, - объявляют на собрании артистов перед боем.

Ага, - думаю я, - открывающий всегда в пролете. На нас станут электродерьмо отстраивать. Открывающие всегда проваливались на их фестивалях.

- Модель и Алиса в первый день после Города, а во второй день с утра... так-так... и вечером Аквариум... а потом...

- А жюри? - спрашивают артисты.

- Такие-то и такие-то, - отвечают начальники рок-н-ролла.

- Это же враги первостатейные! - не нравится артистам.

- Еще мы проведем в жюри таких людей, которые станут отстаивать принципы и наши идеи.

Конечно, идеи! - злюсь я. - Всегда находятся идеи и те, кто желает их отстаивать. Ведь безболезненно и выгодно, не умея ничего, иметь идеи и намерения их защитить.

Я думаю и о том, как умеют они сплотиться вокруг любой малости, дающей возможность, не умея ничего, иметь все.

А теперь говорят о билетах, а это тасовка номер один.

Начинается ругань. Делят билеты. И это не смешно.

- Участникам давали по пять! - кричат артисты.

- А теперь по два, - отвечают начальники.

Ругань продолжается. И все делят билеты. Это не смешно, потому что артист готовится к любительскому фестивалю год, тратит время жизни и деньги, и не получает за работу ничего. За его работу получает ДК, продавая тысячи билетов, много кто получает, но меньше всего артист. Будет неправдой сказать, что артист не получает ничего. Фестиваль - это пять концертов, а если тебе как участнику дают пять комплектов, то в сумме выходит двадцать пять билетов, которые перекупщики оторвут с руками, ногами и головой до червонца за билет, то есть, сокращая билетные льготы для выступающих, сокращают их возможную зарплату.

Я всегда говорил, что хуже всего быть рок-артистом, а лучше всего защищать идею и не уметь ничего.

ДК продает тысячи билетов, но не через кассу. По заявкам на предприятия. Наверное, и по липовым заявкам. У маклеров комплект фестивальный стоит до сотни и комплекты берут, еще как берут, ведь на фестиваль приезжают из разных городов провинциальные троглодиты, и им не жаль на троглодитство своих провинциальных денежек.

Ругань ни к чему не приводит. Выдают по два комплекта. Я бы артистам объяснил, как получить по пять в одну секунду. Я же знаю, как тасуются на билетах в принципе, И в принципе чую крутежку за версту, но мне просто лень организовывать восстание. Наверное, приятелям-начальникам потому и радостней думать, что мы с Николаем мертвые, великие мумии.

Я подхожу после собрания и говорю:

- Первыми - это ж подставка. Я и так вылезаю раз в пятилетку, а вы меня подставляете.

- Нет. Ты не прав. Во-первых, Городу логичней открывать фестиваль. Ты сам понимаешь. Во-вторых, выкатывает ЛДМ Динаккорд, и вы успеете покатать программу.

- Динаккорд? - спрашиваю я. - Будет Динаккорд? И дадут покатать программу?..

В последний день весны почти жарко. К двум часам лечу в ДК катать программу на Динаккорде. До-мажорная губная гармошка Хохнер со мной, театральная драная футболка со мной, театральные тапочки со мной. Ага, я же звезда рок-н-ролла и от меня до Земли несколько световых лет!..

Сценический образ подсказывает бытие - я мужик с топором в руке, от меня должно нести махоркой и сивухой. Решили Городом сгоряча: в конце отделения под гвоздящий риф Сереги колуном порублю на дрова дюжину чурок. Но не нашелся колун и желающие приволочь чурки. Зато Николай обещал подыскать на стройке, которую охраняет, сутки через трое, пару новеньких, но незаметно расколотых кирпичей. Мужчина - это рок! Буду поддельно ломать кирпичи на сцене. Хватит с троглодитов и липовых кирпичей...

Я прилетаю в ДК гонять на Динаккорде программу, но Динаккорда нет еще, зато есть Николай. Он стоит злой с приятелем возле запертых служебных дверей. Приятель желает пройти на открытие фестиваля и заготовил целую сетку классических русских взяток.

-- Не открывают, - говорит Николай не здороваясь. - Охренели.

Я стучусь в стеклянную дверь.

Мы этому вшивому домику культурки план за так делаем, а они... - думаю, но не говорю ничего Николаю, а спрашиваю:

- Жак где?

- А-а! Изобретатель пипетки. Он внутри, говорят, на сцене ковыряется.

- Короче, - говорю, - Пойдем-ка на солнышке загар половим.