Кай 4

Я становлюсь смелее и начинаю все чаще и чаще атаковать. Он не может парировать удары с двух сторон и начинает прикрываться левой рукой, подставляя наручи. Но я уже неудержим: быстрой серией ударов сметаю его защиту, а затем направляю каму в горло и смертельным росчерком лезвия завершаю бой.

Тело Риши, сопровождаемое криками зрителей, падает на песок и замирает. Я победно поднимаю оба серпа вверх и слышу голос с трибун:

— Кай Харги выиграл! Объявляется перерыв в один час, за которым последует финальная схватка!

Мои глаза находят в первом ряду радостного Ашаха-туль-Хани, который мне показывает большой палец вверх. Сидящие рядом халифы одобрительно кивают и хлопают его по плечу, а затем голос стражника за спиной предлагает пройти обратно в клетку. Я должен радоваться победе, но не могу. Все мысли занимает чудо, которое только что произошло. Что это было, кто мне помог? Мне отчетливо ясно, что без этого вмешательства я был бы мертв и от этого становится не по себе. Риши, по праву заслуживал победу, я был хуже него. Но случилось то, что случилось, и я обязательно выясню причину.

В перерыве ко мне снова прибежал Хаби.

— Кай, Ашах-туль-Хани обещает пересмотреть цену за твою свободу в случае выигрыша.

— Сомневаюсь, думаю он просто хочет воодушевить меня, — ответил я и внезапно мне захотелось получить ответ на вопрос, который я, возможно, никогда больше не смогу задать. — Хаби, представь, что существует способ вернуть тебе жизнь полноценного мужчины. Какую цену ты был бы готов заплатить?

— Кай, очнись, у тебя финальный бой, а ты думаешь о моих несуществующих яйцах! — удивленно воскликнул евнух.

— Я не шучу. Извини если тебе неприятно вновь об этом говорить, но на что бы ты пошел, ради этого? Я не хочу умереть, не узнав ответа.

— На все что угодно, — его лицо стало необычайно серьезным, — Я бы хотел взять на руки своего сына и обнять его, а после этого пойти хоть на корм собакам.

— Спасибо за откровенность, друг. Ты не против, если я так тебя назову?

— Не против. Готовься к бою, друг. И обязательно выживи…

Меня и Ашим Дорха выпустили из клеток одновременно. Я шел к стартовой позиции, снова и снова прогоняя в голове возможные рисунки и тактики предстоящего боя. Этот человек по каким-то причинам избегает убивать людей собственноручно, пытаясь вытолкать их за пределы площадки. Это все что известно, остальные его трюки мне не понятны. Я совершенно не знаю, чего от него ожидать, но очень надеюсь, что выживу, если буду собран и хладнокровен. Главное — держаться середины поля.

Ашим стоит на противоположной стороне площадки и со скучающим видом разглядывает свои ногти. Я с изумлением отмечаю, что на этот бой он не взял никакого оружия. Он сумасшедший? Или, наоборот, настолько уверен в себе, что собирается меня убить голыми руками?

Гонг!

Я перехожу в боевую стойку и аккуратно начинаю приближаться к центру. Мой противник улыбается и неспеша идет мне навстречу, словно прогуливается по вечернему городу. Никакого гасящего поля или чего-то подобного. Первый порыв — ускорится и врезать по этой самоуверенной бородатой физиономии, но я прекрасно помню, чем заканчивались такие финты у моих предшественников и сдерживаю порыв злости.

Из глубины сознания медленно выступает страх. Это не ментальная атака, нет. Это мой собственный страх. Человек передо мной абсолютно не боится меня и уверен в себе. Я сжимаюсь как пружина, а он уже совсем рядом. Ашим Дорх останавливается и с интересом рассматривает меня, а затем садится на песок и хлопает по нему рукой, словно предлагает присоединится.

— Присаживайся, Хранитель. Кажется, пришло время нам познакомится поближе.

Глава 18

Ошеломление, непонимание, страх и… любопытство. Такие разные, но такие родственные чувства охватили меня одновременно. Однако, человеку, сидящему передо мной на песке, казалось не было дела до того, я что сейчас испытываю.

— Хранитель, эта встреча не должна была состояться, если бы одна сварливая богиня не перегнула палку, — произнес Ашим Дорх.

— Какая богиня? Кто ты? О чем ты говоришь? Я вообще не понимаю, что здесь происходит! — я огляделся по сторонам, ожидая гнева халифов, но те радостно указывали руками на арену и что-то бурно обсуждали, как и зрители. — Почему они себя так ведут? Мы ведь не сражаемся!

— Нет, мы сражаемся! — он с серьезным видом обвел рукой трибуны, — Они видят то, что хотят видеть! Посмотри сколько эмоций, сколько радости! Бойцы убивают друг друга ради потехи сильных, а они от этого просто лучатся счастьем! Стоит лишь взять эту энергию и немножко поправить картинку, что я и сделал.

Я ничего не понял из его слов. Происходящее казалось видениями сумасшедшего, но происходило то, что происходило. Ни стражники, ни правители, ни зрители, казалось, не замечали ничего странного. Бойцы, сошедшиеся в смертельном поединке, мило разговаривают друг с другом, а им все равно!