Кай 3

— Лаэль, я нужен тебе только для того, чтобы ты мог выжить. Но ты, как всегда, думаешь лишь о себе и своем народе. Подумай хорошенько сам, какая мне от тебя польза? Проснуться, однажды, и найти уничтоженные книги? А может быть мертвого Рики? Нет! Если буду нужен, приходи на этот уступ, но даже не пробуй искать меня в пещерах, если не хочешь снова угодить в ловушку и погибнуть. На этот раз они будут намного мощнее, и тебя ничто не спасет.

Полуэльф постоял в задумчивости, еще раз посмотрел на меня вопросительным взглядом, на который я помотал головой и грустно вздохнул, а затем развернулся и направился в сторону камня-колонны. Внезапно он остановился и обернулся:

— Артефакт в твоем рюкзаке, который выглядит как тонкая книга. Ума не приложу, где ты его достал, но знай — он не работает без эфира. Возможно, тебе будет полезной эта информация. И еще раз спасибо, что не дал мне умереть.

Я не сразу понял его слова, так как до сих пор не удосужился распечатать узелок профессора. Дождался, пока он скроется из вида и уполз обратно в свой грот, где открыл мешок и начал раскладывать книги и тетради на каменном столе. Монтис Блоу щедро снабдил меня, положив даже свой экземпляр эльфийского словаря, памятку по значению рун и множество других трудов. Но сейчас меня интересовало не это, а дневник Михаила. Не о нем ли говорил Лаэль? Он выглядел как небольшая тетрадь, однако сильно отличался от всех иных книг. Твердая обложка из кожи, металлические уголки, а на ней тиснение в форме загадочного узора, глядя на который сразу становилось понятно, что это необычная вещь. На ее верхней части была выдавлена крупная надпись: «Bene Ambula et Redambula!»

— Счастливого Пути и Возвращения! — прочитал я вслух, — И внезапно замер, словно пораженный молнией.

Я никогда в своей жизни не видел этого языка и, тем более, не знал его…

Трясущимися руками раскрыл книгу и громко закричал от отчаяния. Меня встретили пустые белые листы, на которых не было ни единой черточки или строчки. Раз за разом, я переворачивал страницы, надеясь найти хоть какую-то пометку, но тщетно. Со злости я швырнул книгу о стену, но даже не помял и не испортил ее. Неужели это и есть тот артефакт, о котором говорил Лаэль? Выходит, что пока я не выберусь из Ямы, о понимании, где искать Михаила не может быть и речи? Зачем он использовал магию, нельзя ли было написать это обычными чернилами?

Ответ на свой вопрос в этот год я так и не получил…

Дни потянулись, сменяя друг друга. Я превратился в отшельника, выходящего из своего убежища только по ночам, да и то не дальше свой скалы. Все свободное от сна время я экспериментировал с рунами и кровью, постоянно продвигаясь в этом направлении. Неприятным сюрпризом стало то, что самые эффективные и сложные рисунки требовали просто гигантское количество крови или энергии. Например, руна телепортации Феу. Утверждалось, что для нее не важно расстояние, и все зависит только от количества крови, истраченного на активацию. Подпитывать рисунок кровью или Силой можно с любой стороны, будь то вход или выход телепорта, но, чтобы с помощью нее сбежать из Ямы не могло быть и речи, так как, во-первых, мне необходимо изображение Феу за пределами моей тюрьмы, а во-вторых, для такого расстояния нужно перебить половину местного населения, чтобы обеспечить необходимый объем энергии. Если бы я изучил ее раньше, возможно создал бы выход заранее, где-нибудь в Танаре или поместье Юфина, но смог бы я для этого уничтожить десятки людей, пусть и преступников? Скорее всего нет, главарь той группировки, что унесла Лаэля с берега, оказался вполне порядочным человеком, а одних только каннибалов для активации бы не хватило. Уж их бы я точно не пожалел.

Оставалась еще проблема со входом. Блондин и его люди со временем вычислили мое убежище, и спасала меня только постоянно подпитываемая свежей кровью ловушка. Я благополучно поймал в нее двух небольших людоедов, которые умудрились протиснуться в мою нору и с удовольствием скормил их тела Хигиру, чему он был безмерно благодарен, нисколько не расстроившись, что они полностью обескровлены. Хаффер Морли долго после этого матерился на вершине уступа и угрожал мне кулаком, обещая расширить вход в убежище до нормальных размеров и прийти за мной лично, чтобы приготовить из меня холодец. Однако, провернуть такое они если бы и смогли, то только ночью, поскольку я быстро настроил остальные группировки против каннибалов, периодически подбрасывая состоящим в них людям свежих крыпсов. И любые попытки людоедов организовать экспедицию на скалу заканчивались провалом, так как местные начинали швырять в них камни, создавая много шума и привлекая чудовище из омута. Потеряв еще несколько людей, Морли временно оставил свои начинания. Так что днем я мог спать и не бояться проникновения в логово, а ночи я обычно проводил у большого выхода с книгами профессора и запасом крыпсов, которые швырял в воду, при появлении Блондина, или его людей, или же просто прикармливал подводное чудище.