Кай

– О чем вы? – Она попятилась, ее лицо исказил ужас. Рука старухи соскользнула с ее спины.

– Плата, девочка.

– Но вы говорили… – Герда посмотрела на гребень в своих руках.

– Гребень с силой Осколка в сердце Кая. Он плата. Но раз ее нет… Твои плоть и кости будут питать корни моих кустов. – Она улыбнулась, обнажая ряд острых зубов.

Ноги Герды ослабли, она упала на колени.

– Но… Но…

– За все надо платить. И за исполнение желаний тоже.

Герда бросилась прочь, споткнулась и вновь рухнула, а потом поползла прямо по припорошенной снегом земле. Прочь, вернуться в метель! Она чувствовала, что это единственное ее спасение. Но в следующую секунду поняла, что не может даже встать, – оголившиеся корни деревьев опутали ее лодыжки. А вместе с корнями из вспоротой земли выскочили и чужие кости, белевшие на черноземе вместе с крупицами снега.

Пронзительный крик разнесся в тишине деревьев. А глаза Матери Бузины оставались так же черны и бездушны. Она наблюдала за попытками Герды вырваться, но сама даже не шелохнулась – корни деревьев сделали все за нее.

24

Когда Кай покинул дом Герды, снег засыпал все в округе. Не только вершины гор скрылись за его пеленой, но даже крыши домов, стоявших ниже и выше по склону. Стремительно холодало.

Кай запрокинул голову, позволяя морозу колоть его лицо. Метка на груди пульсировала.

Птичий крик сотряс сонную тишину. Кай поднял взгляд – белый кречет сидел на крыше дома и смотрел прямо на него. Они глядели друг на друга несколько секунд, но этого оказалось достаточно. Кай обратил взгляд к лесу и пошел к казавшемуся теперь бесконечным озеру, а после сорвался на бег.

Но повстречал там лишь жителей, спешивших на праздничный ужин в замке. Герды среди них не было.

Кай застыл, жадно ловя ртом воздух. Лед на озере светился, и этот свет был виден даже сквозь снег, но никто из людей его не замечал. Кай увидел Йона, который застыл на кромке озера, не решаясь ступить на его поверхность. Шапка слетела с его головы, а рыжие, слегка укороченные накануне кудри, цвет которых он унаследовал от отца, трепал ветер.

Неподалеку его сестра уговаривала их деда идти в замок, но тот противился.

– Никуда не пойду… Слабый лед. Домой, – упорно повторял господин Йенсенн.

– Лед давно встал. Ну, дедушка, пойдем. Я же не смогу туда отправиться. Йон, ну скажи ему что-нибудь! – Трин волновалась. Она кидала взгляды на замок – огни его окон прорывались сквозь снежную завесу.

А Йон словно окаменел. Стоял, недвижимый, как статуя.

– Йон. – Кай позвал его, пробираясь по снегу к другу.

Лицо Трин просветлело – наверное, она надеялась, что появление еще одного человека сможет образумить остальных.

Кай схватил Йона за предплечье, и только тогда тот оторвал взгляд от озера.

– Ты не видел Герду?

– Герду… – Его взгляд был рассеянным. – Нет, не… Подожди, я видел, как кто-то шел в лес. Удивился еще, как кто-то может сунуться туда в такую метель.

Кай обернулся, высокие темные деревья, которые словно подпирали собою небеса, выглядели мрачно – он помнил, что случилось в последний раз, когда он отправился в Малервег. Ничего хорошего из этого не вышло.

Он побежал было к деревьям, но, вспомнив, обратился к Йону, перекрикивая нарастающую вьюгу:

– Не ступайте на озеро, идите домой!

И бросился к лесу. Йон звал его, но останавливаться Кай больше не собирался. Продирался через зловещие снега, впервые за все время ненавидя зиму, которая отнимала у него больше, чем давала взамен. Когда Кай вошел в лес, над его головой появился белый кречет. Он издавал грозные пронзительные крики.

Вскоре Кай заметил, что лес стал другим – заледенелым. В воздухе висел туман, появившийся от резкого мороза. Ветер пропал, хотя его завывания слышались вдалеке – он, похоже, усилился. Дыхание Кая, стремительно остывая, обжигало холодом губы. Даже стволы деревьев покрылись тонкой коркой.

Сквозь еловые ветви прорывался голубой свет. Он имел направление, словно длинные мазки краски, разрезающие пространство. И всюду, то с одной стороны, то с другой, Кай видел белые огни – вокруг собралось слишком много альвов. Они слетались к нему, несколько осмелев, вцеплялись в его руку и ногу, проходя сквозь ткань, будто ее и не было вовсе.

Кай сжал челюсти до скрипа зубов – боль приводила его в ярость.

Деревья расступались, и вдруг взор Кая прояснился, совсем как накануне, когда он вышел на след Эджилла. Пространство сверкало, дрожало от излучаемой силы. И ее источником стал зверь. Огромный белый медведь. Он раскрывал свою пасть в беззвучном рыке, являясь воплощением магии, как волки, спящие в руке Йенни, чьи тела сейчас едва светились подле хозяйки, – в них совсем не было силы. Дева Льда тоже находилась здесь. Йенни сражалась, от ее тела разлетались искры.

В воздухе повис треск, тихий свист. Прямо на деревьях росли льдины. Они ломались, разбивались о стволы и пронзали тонкий ледяной покров. Йенни кружила около медведя, не замечая ничего вокруг. Ее лицо исказила ярость.