Кай

– А после одержимостью. И не спрячешься от него даже во снах, – закончил Кай, вновь устремляя взгляд к замку.

Несмотря на зловещие слова, значили они то, что Голубой цветок настолько тебя восхитит, что ты не сможешь думать ни о чем ином. И мысли твои будут полны фантазиями, а не тем, о чем на самом деле стоит думать взрослому человеку.

– Герда… – тихо позвал Кай, оборачиваясь к ней и всматриваясь в лицо. – Ты в обиде на меня? Мне показалось, что в последнее время ты чем-то сильно расстроена. Хотя нет, не только… В последние полгода наши отношения стали иными.

Ее выражение лица почти не изменилось, стало только напряженнее, и девичья рука крепче сжала варежку.

«Она ожидала этих вопросов…»

– Холод… – спустя несколько секунд молчания бросила Герда, смотря невидящим взглядом на озеро. – Не люблю зиму и снег, ты ведь знаешь.

– Прежде они так сильно тебя не расстраивали.

Герда пожала плечами, делая несколько шагов вдоль берега.

– Что за картины ты пишешь уже несколько месяцев?

– Я ведь говорил, когда настанет время, ты их обязательно увидишь.

– И когда оно настанет? – Голос прозвучал натянутой струной.

Кай сглотнул. Молчание – боль, но и правда еще хуже. Истина привнесет хаос в последние месяцы его жизни. Герда навредит себе, пытаясь его спасти.

– Скоро, – пообещал Кай. – Мне осталось не так много…

– И ты завершишь последнюю картину? – Тон Герды стал немного теплее.

– Завершу. И ты сможешь их увидеть. Обещаю.

Герда, помедлив, кивнула. Несмотря на молчаливое согласие, Кай сомневался в его правдивости.

«Но, думаю, сейчас неподходящее время…» – решил он. Кай пытался не настаивать и не принуждать. Ему казалось неправильным самому хранить тайны, а после требовать других открыть свои. Хватало того, что чувство вины перед Гердой стало следовать за ним по пятам.

Они гуляли по берегу еще некоторое время, наблюдая за тем, как медленно, но верно озеро поглощает голодный туман. Он пришел из-за гор, первым накрыв замок Груб. Пока его стены медленно исчезали в морозной мгле, Кай смотрел на башню церкви.

«Прежним владельцам не посчастливилось столкнуться с Ней…» – вспомнил Кай сказанное ему священником Герхардом в прошлом году о предыдущей аристократической семье, которая владела соляной шахтой и которую постигло несчастье – почти все наследники по мужской линии оказались убиты.

«Должно быть, в книге наверху башни есть записи и об этом».

Кай отвел глаза от строения и наткнулся взглядом на господина Йенсенна. Дедушка Йона сидел у берега на деревянной лавке – видимо, принесенной им из дому – и кормил лебедей, что сбились парами и медленно плавали неподалеку, сохраняя горделивый вид, но все равно выжидающе посматривая на человека.

Старик, как обычно, выглядел хмурым, его трость лежала рядом, прислоненная к одному из камней на берегу. Он глядел на птиц и временами бросал им хлеб. Редкие лучи солнца, словно намеренно прорвавшись через слой облаков и туман, золотили перья птиц, лишь подчеркивая величественную красоту.

– Странно, что они еще не улетели, – прошептал Кай. Они с Гердой остановились неподалеку, наблюдая.

– На этой неделе улетят, – проскрежетал дед Йона, неотрывно следя за птицами. Обычно бодрый и энергичный старик ныне показался Каю слишком дряхлым – за год он сильно сдал.

– Откуда вы знаете? – спросила у него Герда.

– Холодает. – Словно в подтверждение сказанного, из его рта вырвалось облачко пара.

Кай вновь перевел взгляд на лебедей – казалось удивительным, что они не мерзли в холодной воде. Он вгляделся в серую гладь и обомлел. Прямо в воде плавали огни, сияющие холодным пронзительным светом. По его позвоночнику прошла волна мурашек.

Они напоминали тот, что выскользнул из мертвого тела Дорты и после был уничтожен Девой Льда. Кай попятился, но вместе с тем не мог отвести взора от озера. Глядел так пристально, что вскоре в этих огнях ему стали чудиться очертания маленьких тел, имеющих отличные от человеческих пропорции – слишком длинные ноги и руки. Скорее они походили на больших насекомых, населивших воды.

В момент, когда Кай увидел их, они тоже его заметили. Вода стала беспокойной, лебеди захлопали крыльями. Сердце Кая подскочило к горлу – воспоминания о том, как он едва не утонул, оказались еще свежи. Забывшись, он нечаянно наступил Герде на ногу. Она ойкнула.

– Чего это ты побледнел? Будто черта увидел, – проворчал дедушка, бросая новую порцию хлеба в озеро. – Всех лебедей мне распугаете.

Кай остановился – его разум неожиданно прояснился.

– Если озеро их не страшит, то сомневаюсь, что они испугаются нас, – глухо отозвался он, вновь делая шаг к краю берега и сосредоточенно всматриваясь вглубь с каким-то несгибаемым упрямством.