Кадет Коловрат. Третий Курс

- Ты, давай, без этих всех, сдохнет. – Нахмурился Игорь Дмитриевич. – И переставай говорить загадками. Патя, в общем, знакомься это Михаил Юрьевич Котов, твой индивидуальный наставник. К сожалению, в виду секретности, больше ничего тебе сказать не могу, разве что ты зачислен на специализацию в спец отдел при внешней разведке.

- Ага. – Рассмеялся мой новый наставник. – Слышал выражение «их там нет»? Это про нас с тобой. Все, до пятницы. И это. Патя? Верно же? – Я молча кивнул в ответ, все еще переваривая услышанное. – Ты это, парень, оторвись по полной, потом на это времени не будет. Выходные для нас роскошь.

Вернувшись к своему байку, Михаил Юрьевич быстро одел обратно свою экипировку, и, заведя байк, неспешно поехал в сторону ворот. А я как полный дебил, стоял и смотрел на удаляющегося нового учителя, пытаясь понять, в какую жопу на этот раз ухитрился встрять, и почему моя практика, оказалась такой значимой.

- Вот же прощелыга! – Воскликнул Даматов, глядя вслед Котову. – Выходной у него. Приехал зараза, собираясь отказаться от тебя.

- В смысле? – Не понял я, о чем это говорит майор.

- В прямом. – Тяжело вздохнул инструктор по боевой подготовке. – Мишка, мужик серьезный, а его, понимаешь ли, перед фактом поставили, что он будет твоим личным учителем, чего он не любит. Но приказ, есть приказ, так что как минимум взглянуть на тебя он был обязан. Видимо собирался сказать, что ты не подходишь на эту работу. А тут посмотрел на тебя, узнал, что у тебя уже есть прямой боевой опыт и опыт участия в операции, вот и сделался выходным, чтобы внимательно изучить твое личное дело и составить план обучения.

- Хре… Кхм. – Смутился я под строгим взглядом Даматова. – Ничего себе.

- Цени. – Хлопнув меня по плечу, произнес Игорь Дмитриевич. – И это, если будет нужна помощь, ты не стесняйся, звони. И Марина Викторовна просила передать, что ее консультации для тебя по-прежнему доступны. Но уже в не учебное время.

- Спасибо. – Опустив голову, поблагодарил я его, сам тем временем уже раздумывая, над тем, что по идее, могу, смело двигать домой и готовится к похоронам отца.

Собственно я так и поступил. Правда пришлось зайти в казарму и собрать свои вещи. И знаете, такая тоска взяла, когда я в последний раз окинул взглядом это помещение. Было чувство в груди, будто я покидаю стены, отчего дома, в который уже никогда не вернусь. Много, ой как много довелось мне пройти в этих стенах.

Выпавшие нежданно дни отдыха я провел перед телевизором, прерываясь лишь на еже утренние и вечерние медитации. Сонька дома не появлялась, единственное, что спрашивала, куда я делся. Пришлось озвучить ей легенду, что меня якобы отчислили. Хотел бы я и правду ей сказать, да только имелся у меня строгий наказ от майора, держать рот за зубами, и всем говорить, что меня отчислили. На мой вопрос, а за что? Получил вполне непонятный ответ: «приказ семьдесят три, дробь шесть». А что он значил, фиг его знает.

Похороны отца прошли для меня словно в тумане, а эмоциональный фон и вовсе был каким-то смешанным. Я прощался с по-настоящему родным и дорогим человеком, но в то же время, уже завтра меня ждала новая… учеба. Жизнь сделал слишком крутой поворот, и я на тот момент еще не смог осознать все изменения.

Плакал ли я, глядя на то, как закапывали гроб с телом моего родителя? Вроде бы нет, хотя глаза постоянно щипало, а в душе кошки скребли, так что хотелось орать благим матом. После отпевания и церемонии погребения, я ненадолго поехал на поминки, после которых отправился домой. Но вот сидеть одному в четырех стенах, оказалось не выносимо. Пить я тоже не хотел, да и нельзя было, завтра ж вроде как первый день на новом месте. Не придумав ничего лучше, я собрал свою сумку и отправился в спортзал, решив по дороге поинтересоваться у Соньки, почему у нее не получилось прийти. Ее мама с папой то пришли.

Как в сообщении указала девушка, ее банально не отпустили с нового места учебы. Подробностей она не приводила, сославшись на подписку о неразглашении. Что ж. К этому я отнесся вполне себе спокойно, отдельно удивившись, что не имею права отвечать точно так же. Но была у меня уверенность, что в ближайшем будущем, мне станет понятно, откуда такая секретность.

В спортзале я смог оторваться по полной, отдавшись упражнениям, а после и работе с мешком, стремясь вложить в каждый удар собственную боль, свой страх и долю отчаяния, что все еще бродила где-то внутри моей души.

После тренировки, я не придумал ничего лучше, как отправиться домой. А там меня ждала пустая квартира и одиночество.

И снова мне снились одни и те же кошмары, стремясь свести с ума и выть на луну, хоть ее и не было видно за облаками.

Утром следующего дня, я проснулся от звонка. Сонно щурясь, я посмотрел на экран своего телефона. Мне звонили с незнакомого номера. Хорошо хоть я помнил, что Михаил Юрьевич обещал мне сегодня позвонить.

- Да. – Произнес я в трубку, давя отчаянный зевок, что очень просился вырваться наружу.