Качели судьбы 4 Пертурбации и козни

— Ну всё-всё, Ник, не бери в голову. Это я не со зла, ворчу, просто настроение хреновое и вообще, противно быть, своего рода, говночистом, избавляющим этот мир от всякой скверны.

После того, как цепочки иномирного магического алфавита полностью проявились над острыми шпилями графского замка, я начал вкачивать в конструкт всю, запасенную с моем Средоточии энергию. Этого оказалось до смешного мало, пришлось зачерпнуть из второго моего браслета, куда я постоянно сливаю ману из Источника и весь её избыток, получаемый от использования «жемчужин», добываемых из тел некоторых монстров, обитающих в Пустошах и на осколках иных реальностей, именуемых Гнездовищами.

Процесс не отнял у меня много времени. Как результат, загадочные знаки начали наливаться сначала призрачным свечением, но по мере поступления энергии становились всё ярче и ярче. В какой-то момент они буквально полыхнули ярчайшей вспышкой, обратив окрестности в пугающее подобие черно-белого негатива. Впрочем, безумная световая вакханалия продолжалась недолго. Провисев над замком доли секунды, огненная пелена рухнула вниз.

Благодаря созданному Николаем светофильтру мне не было необходимости защищать органы зрения от невыносимо яркого излучения. То есть, я имел возможность рассмотреть во всех подробностях всё, что в данный момент творилось на месте былой резиденции графов Астрахановых.

А там происходило кое-что очень и очень интересное. Замок и прочие постройки, включая стену, плавились и оседали буквально на глазах, будто восковая композиция при контакте с горячим воздухом. Спустя десяток секунд, свечение ослабло, а на месте замка булькал и пузырился расплавленный до жидкого состояния грунт. Удивительно, но разного рода продуктов горения при этом не наблюдалось. Каким-то чудесным образом дым, пыль и прочие газы тут же, прямо на глазах куда-то исчезали. Однако не это стало для меня самым удивительным. После того, как расплавленный до состояния магмы грунт побулькал минут пять, он как по мановению волшебной палочки остыл, явив миру абсолютно ровную, но изрядно потрескавшуюся наподобие пустынного такыра поверхность.

— Даже красиво. Ты не находишь, Николай?

На что зануда ответил в своем традиционном стиле:

— Мои создатели не наделили меня способностью оценивать прекрасное в традиционном человеческом понимании. С точки же зрения целесообразности, теперь на территории замка «затерты» не только материальные следы, но и все астральные отпечатки, посредством анализа которых продвинутый одаренный смог бы выйти на ваш след, командир.

— Отлично, друг. Теперь, можно и в аэропорт отправляться. Вечером мой рейс в Тобольск. Даже билет не просрочен. Надеюсь, меня до сих пор никто не хватился.

Через полтора часа мой «Буланый» летел по центральной, к тому же, самой длинной улице столицы Великокняжескому проспекту. Мой путь лежит на юго-запад, в аэропорт «Иван Чичагов», откуда в семь вечера состоится вылет стратосферного аэробуса по маршруту Москва-Тобольск. Сейчас половина пятого, так что времени в моем распоряжении предостаточно.

Тут мне в голову пришла забавная мысль, что с момента моего похищения прошло не так уж и много времени, а сколько всего-разного случилось за столь короткий срок. Кому-то впечатлений на целую жизнь хватит.

В ожидании начала регистрации я просидел в одной из привокзальных кафешек, выдул три чашки отлично приготовленного крепкого напитка, известного в родной моей реальности как ристретто. Заодно перекусил свежайшими круассанами местной выпечки с абрикосовой и сливочной начинкой. Все-таки сластена я еще тот.

За полчаса до вылета объявили о начале регистрации пассажиров первого класса.

Лишь в уютной тиши пассажирского салона для VIP персон, упав в удобное кресло, мне наконец-то удалось расслабиться. От предложенных симпатичной стюардессой выпивки и закусок отказался. Закрыв глаза, мысленно обратился к надежному другу и советнику Николаю:

— Итак, Ник, поведай-ка свои впечатления о случившемся с точки зрения машинного разума, независимого от свойственной людям эмоциональной и прочей наносной ерунды.

На что тот ответил, явно извлеченной из глубинных анналов моей памяти фразой:

— С точки зрения банальной эрудиции каждый индивидуум, критически мотивирующий абстракцию, не может игнорировать критерии утопического субъективизма, концептуально интерпретируя общепринятые дефанизирующие поляризаторы, поэтому консенсус, достигнутый диалектической материальной классификацией всеобщих мотиваций в парадогматических связях предикатов, решает проблему усовершенствования формирующих геотрансплантационных квазипузлистатов всех кинетически коррелирующих аспектов.

— Ну вот, а говорил, что юмор для тебя понятие сугубо абстрактное. Ну ты и хорёк! Это ж надо такое выдать. Неужто из богатого арсенала шуточек моего деда?

— Так точно, командир. Эту фразу Николай Александрович произнес, когда вам было восемь лет. Вы, разумеется, не помните, но человеческая память хранит всё увиденное и услышанное разумным индивидом на протяжении всей его жизни и помимо его воли.

— А унюханное? — Схохмил я.