Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

— Я сказал вам три часа назад, я не торгую деньгами. Деньги — фи, мелочь. Я торгую БЕЗОПАСНОСТЬЮ, сеньор Феррари, — выделил я это слово, сделав огромные глаза. — И ваша безопасность далеко не на уровне, уж простите. Вы беззащитны, как агнец, как ребёнок в этом суровом мире жёстких людей.

— И? — потянул сеньор, почувствовав себя на своей волне. Я торговался, а торговаться он умел.

— Я — куратор проекта «Цитадель», если вам это о чём-то говорит.

Мой собеседник лишь немного побледнел, в целом почти не изменившись в лице.

— Я не угрожаю, нет, не поймите меня неправильно. Но я… Предлагаю вам инвестицию в нематериальные фонды. В то, что нельзя потрогать, но что очень даже явно ощущается всеми чувствами человека.

— В безопасность?

— Нет, в дружбу. В дружбу со мной. Сегодня я беру штурмом башни Пуэбло ради развлечения, завтра… Кто его знает, кем стану завтра? — Я хитро сощурился, слегка повернув к нему голову.

— А если никем не станете, сеньор Шимановский, что тогда?

О как! Он и фамилию мою, оказывается, запомнил! А ломал комедию, понимаешь!..

— Я потому и употребил это могучее слово «инвестиция», сеньор Феррари. Инвестиция, любая, это всегда риск. Кто-то вкладывается в бизнес и либо получает прибыль, либо прогорает. А вам я предлагаю инвестировать в дружбу, где вы также можете прогореть, а можете… Со временем стать другом одного из влиятельнейших людей планеты. На всё воля Мироздания.

— Но если я прогорю…

— То получится, что вы зря потратили время на меня, — снова улыбнулся я, — и напрасно шили платье для моей супруги. Выбросили его на ветер. Или подарили. Сами сформулируете. И то и то нехорошо, но для вас не фатально.

— Сеньор Шимановский, прикажите позвать моих девочек. Пусть наведут нам по чашке кофе, — выдал, наконец, сеньор Феррари, направляясь к одному из мягких кресел, и я вздохнул с облегчением — клиент клюнул.

* * *

— Марин, не вертись.

Марине было мягко говоря некомфортно. Непривычно некомфортно. Она в первый раз в жизни стояла перед незнакомым мужиком почти обнажённой. Из одежды на ней были только трусики. Эта часть гардероба единственная не мешала модельеру делать примерки.

— Но Х-хуа-а-ан… — протестовала она.

— Цыц!

Проводящий замеры седой итальяшка расплылся в улыбке, продолжая орудовать метром, диктуя некие таинственные цифры сразу двум стоящим рядом помощницам.

— Скажу голой бегать — будешь голой бегать, — отрезал я. — Перед всей Альфой. Так надо, ясно же?

— А нельзя ли всё это сделать так, чтобы…

Ища мифической поддержки она перевела взгляд с одной помощницы синьора Феррари на другую, но те стояли каменными изваяниями.

Девочек мои ангелицы сильно не «роняли», но напугали изрядно. Однако спустя четверть часа после того, как мы с синьором Франческо обговорили детали сотрудничества, от их страха не осталось и следа, уступив место деловой сосредоточенности. Нас с Мариной и девочками они воспринимали как предметы мебели, но девочек, так и продолжающих нести службу, рассыпавшись по этажу, ещё и побаивались, кидая косые взгляды.

— Сеньорита напрасно стесняется старого Франческо, — «включил» акцент модельер. — Старый Франческо ценит женскую красоту. Но предпочитает играть за другую лигу.

После этих слов лицо Марины вытянулось, а я улыбнулся. Не знал про другую лигу, но догадывался — в среде модельеров это не редкость.

— Но как же… А…

Что «а» сказать благоверная не смогла.

— Надеюсь у тебя нет предубеждений, Хуан, против игроков другой лиги? — Косой взгляд старикана в мою сторону. Я понял, что ему просто скучно. Он так развлекается, меняя темы и подначивая. И решил поддержать:

— Нет, сеньор. — Я уверенно покачал головой. — Знаете, у меня было несколько раз в жизни желание крепко приложить неких сеньоров… Принадлежностью к другой лиге. Заслужили. Но они всегда оказывались закоренелыми натуралами, вот какая штука. Так что нет, сеньор, меня не смущает общение с игроками других лиг. Я предпочитаю смотреть на результат, а не на вкусовые предпочтения.

— Не все сеньоры в столь юном возрасте, будучи выходцами из низов общества, так считают, — осуждающе покачал головой он. — К сожалению, далеко не все… — После чего он закрыл тему, перейдя к следующей:

— А вот по поводу вашей супруги хотелось бы поговорить отдельно. Это же… Богиня! Афродита! Венера! — когда он произносил эпитеты, его глаза выпучивались и на лице читался искренний восторг. Будучи игроком другой лиги синьор, пожалуй, понимал в женской красоте даже больше обычных мужчин. — Я не могу позволить прозябать такой красоте, недоступной миру! — Он обошёл Марину кругом и развёл руки в жесте поклонения её величеству Красоте.

— Сеньор? — нахмурилась Марина, а я снова улыбнулся. Непростой итальяшка. Торгуется везде где можно, за любую мелочь. И сейчас нагоняет эмоции… А «развод» на выход будет ерундовый.