Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

— Не начинай, — устало-безразлично бросил я. Прошёл к колонке, сыпанул в кружку растворимого кофе (с моей подачит тут и такой есть, как НЗ), залил кипятком. Ждать, пока кофемашина сварит «кошерное» «эспрессо» не было сил. Долил из стоящего тут же пакета сливок. Плюхнулся напротив неё. Сделал суровое лицо.

— Бельчонок, ты ВСЕГДА знаешь, где я.

— Концерт должен был закончиться давным-давно! — продолжала сверкать она глазами, но я понял, для острастки. Выпускает пар. Посмотрел на хронометр браслета — полпервого.

— Да, задержались. Народ стоял, грех было заканчивать концерт на такой ноте. А потом надо было разобрать оборудование и помочь погрузить, а это ещё час.

— Они сами, что, не могут разобрать и погрузить? Зачем им ТЫ?!! — ядовито выплюнула она, не скрывая отвращение.

Вот оно что. Я отпил горячий дымящийся напиток (кофе его назвать язык больше не поворачивается), усмехнулся.

— Может вам не понять, ваше высочество, но это НАША группа. А не ИХ, где я — пришей-пристебай. Или наоборот, не МОЯ, где они — наёмные работники и обязаны меня обслуживать. Мы РАВНЫ. А значит, хочу я или нет, но должен участвовать в подобных мероприятиях наравне со всеми.

— Дал бы им деньги, и…

— Мы ДОСТАТОЧНО заработали! — отрезал я, жёстко пресекая прения. — Достаточно на каждого. Дело не в деньгах. Дело в ЕДИНСТВЕ. Если мне хочется и дальше быть равноправной частью группы, я должен соответствовать. В конце концов, они пошли бухать и баб спать, а я к тебе, трезвый и готовый к проведению с тобой грядущих выходных, как порядочный семьянин. Скажешь, этого мало?

— Этого недостаточно, — буркнула она, но в голосе больше не было уверенности. Изабелла приложилась к чашке и долго глотками сосала содержимое. Я же, скривясь, выглушил свою бурду в три присеста. Хотелось кофеина, чтоб хоть немного прийти в себя, и я его получил. Поймал себя на мысли, что к хорошему привыкаешь быстро — ещё недавно растворимый кофе считал хорошим напитком, альтернативу которому видел лишь в растворимом кофе другой марки. Интересно, смогу я выжить, если меня вновь «уронят» до прежнего нищебродского уровня? Смогу, конечно, но какой ценой? В смысле, сопьюсь, мать его!

Убрал кружку в приёмник посудомойки. Подошёл к бельчонку, забрал у неё остатки чая. Понюхал — да, знакомое, у Мишель такое пил. Переставил на столик. Зацепил её саму за талию, подтянул и взял на руки:

— Слушай, устал я. Пойдём баиньки? Я по тебе соскучился!..

— Хуа-а-ан! — Она не поняла, то ли показно биться, высвобождаясь, то ли серьёзно. В смысле простила меня или ещё нет. Но на всякий случай дёргаться перестала. Лишь сухо выдавила:

— Поставь меня на место!

Я поставил. Но не отпуская совсем, продолжил тащить в сторону спальни по земле.

— Нахал! Припёрся среди ночи, опоздав на несколько часов, — решила окончательно выговориться она. — Заставив девушку ждать и нервничать. А теперь ещё и принуждаешь к сексу?

— Ну, не хочешь — не надо. Значит, ничего не будет, будем просто спать. — Я и не думал отпускать и продолжил тащить как ни в чём не бывало— мы как раз дошли до лестницы на второй этаж.

— Что значит не будет? — вспыхнула она и картинно округлила глаза. — Я тебе дам, не будет! — Показала мне большой-большой кулак.

— Ну, с насилием вопрос решили… — констатировал я и не смог сдержать улыбку.

— Сволочь! — Удар кулаком по лопатке. — И откуда ты такой умный на мою голову взялся?

— Хочешь бросить? — оскалился я.

Новый удар, сильнее.

— Не дождёшься! И только заикнись ещё раз об этом!

— О чём?

А вот и её комната. Я снова подхватил её высочество на руки и остаток пути пронёс по воздуху. Бросая свою принцесску на подушки, бегло бросил:

— Дарт, свет на минимум!

Затем было всё равно, что произошло в течение минувшего дня; что было, что будет, чем дело кончилось и чем сердце успокоилось. Слишком много невыплеснутой энергии накопилось. Особенно сексуальной.

Но поскольку обещал себе быть честным, не могу не констатировать, что не единожды за эту ночь сравнивал бельчонка и с паршивкой Мерседес, и с благоверной. И Мариныны сиськи, действительно, совсем даже не хуже Изабеллиных.

…Господи, совсем рвёт крышу! Подскажи, как быть дальше!..

* * *

Проснулся я с тяжёлой головой, хотя и в хорошем настроении. Изабелла уже встала, вымылась и наводила у прикроватного зеркала марафет. У неё это может длиться часами, но меня такие вещи никогда не напрягали. Надо — так надо. Потому, что когда требовалось спешить, в отличие от других сеньорит, собиралась она быстро.

Я приоткрыл глаза, не раскрывая полностью, оценивая сеньориту. Иногда пристальный взгляд может сказать куда больше самых мудрых монологов. И отметил, что Изабелла красилась «в кайф» — никуда не спешила и получала от процесса удовольствие, которое могут понять лишь другие женщины. Следовательно, ей никуда не нужно, ибо тогда вела бы себя иначе. А значит сегодня, весь день, она принадлежит МНЕ. Алилуйя, как я долго этого ждал!

— Сегодня тебя ничем не озадачивают? — усмехнулся я, открыв-таки глаза. — Оставили на отвязи?