Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

— А как же без этого, Хуан. Но я же, заметь, и самая несчастная. Потому, что МОГУ забрать тебя всего себе. Но вынуждена буду сама раздавать другим ради политики.

— Ты не сказала какая функция будет у меня, — усмехнулся я, но грустно. Мне совершенно не нравились слова Фрейи, хотя они были до безобразия логичны, а главное, зиждились на живом примере — текущей королевской семьи, членом которой она является.

— А это ты сам решай, Ангелито. — Лучезарная улыбка. — Пока ты гоняешь плохих парней, и меня это дико возбуждает… А там сам смотри, как себя поставить. Ладно, не скучай, пойду я.

И убежала. Но долго оставаться одному не получилось.

— Да, признаюсь, ты меня удивил, — произнесла Марго, вставая рядом, сжимая в руке бокал шампанского. В центре зала что-то вычурно говорил в адрес сироток один из глав кланов первой двадцатки, но мне не было интересно.

— Чем же?

— Размахом. Хваткой. Только объявился на подобном вечере, впервые в жизни, а уже сколотил себе партию. Пока не политическую, но реальную, которая сможет побороться за власть.

— Хочешь влиться в ряды? — усмехнулся я.

— О, нет! — воздела она вверх свободную руку. — Не горю желанием совершенно. Да и эта партия имеет отличительную особенность — сострит из кружков одного члена. Мне такие игры не импонируют, я себе мужа хочу всецело, чтоб только моим был. Но тебе желаю успехов! — Она отсалютовала бокалом. — Тебе сложно придётся.

Пригубив, не выдержала и спросила:

— Хуан, но всё же, поделись откровением. Кто для тебя самая главная из них? — кивок в сторону девочек, которые снова отчего-то собрались в одну компанию Кроме Гортензии — та гуляла по делам. Фрейя, Паула, Марина и Сильвия. Все четверо разговаривали спокойно, с достоинством, как равные с равными, что, зная родословную и происхождение Марины, было странно.

— Марина. Санчес, — не думая ответил я.

Марго неприязненно скривилась.

— Да? Я думала Сильвия или эта имперка. Но почему? Она же самая… Неперспективная. — Марго тоже не стала использовать обидный эпитет.

— Ей единственной от меня ничего не надо, — ответил я. — Она просто любит. И готова быть со мной хоть в лачуге, хоть во дворце — ей без разницы. А остальным разница есть.

— Тяжёлый случай. — Марго показно вздохнула, и решила закрыть тему. — Ну, тогда удачи тебе! Не раскисай. — Хлопок по плечу, после которого она удалилась.

Я же смотрел на девчонок. Переводил взгляд с одной мордашки на другую. И понимал, что они все чертовски правы — не будет у нас будущего с Изабеллой. Бельчонок не собирается и не собиралась договариваться не то, что с ними, но даже со мной. Ей единственной я нужен на её и только её условиях. От этой мысли было грустно, тоскливо, щемило сердце… Но что делать, не понимал.

Я лукавил (а в разговоре с Ритой Манзони мог себе такое позволить). Марине да, плевать где, главное со мной. Скажу улетать с Венеры и жить нищими и под личиной на Земле — улетит не думая, всё бросив. Но и Сильвия, если поманю, тоже бросит всё на неудачника брата (это проблема отца, а не её; он его таким воспитал — пусть и расхлёбывает). Что такое лачуга она просто не знает, потому бросит как есть, если позову, и сбежит, а остальное лирика. Паула… Уже бросила. Всё, что у неё на сей момент оставалось. И пошла следом, стоило только попросить. И даже Фрейя, несмотря на грандиозные на меня планы, пытается не прогнуть, не надавить силой, заставив плясать по своему сценарию, а… Подстилает. Строит фундамент. Чтобы, когда приду к ней «насовсем», было что-то, на чём удобно строить общее. Пусть я не буду ей равным, я важен ей таким, какой есть, хочет она именно такого.

…И только Изабелла ставит условия

…Но, mierda, только Изабелла для меня… Как светлый росчерк молнии в чёрном грозовом небе. Как электрический вихрь на просторах марсианских равнин. Как Сердце Млечного Пути, устраивающее вокруг себя хоровод звёзд на бешеных скоростях. Я люблю Бэль. И люблю её так… Как не люблю ни одну из этих девчонок.

Я не знаю, что делать. Я не знаю кого выбрать. Я не знаю, как быть. Но что-то делать придётся. И выбирать тоже.

— Хуа-ан? — робкий голос за спиной. Я обернулся. Она. Тоже стояла и смотрела на мило беседующих девчонок. Лицо её было смурнее тучи. — Хуан, нам надо поговорить.

— Говори, — «разрешил» я — вокруг нас не было никого, все люди отошли подальше, поближе к очередному говорящему что-то в микрофон дарителю чека. — Тут никого нет.

— Хуан, просто скажи, зачем ты всё это устроил?

— Зачем устроил?.. — Я усмехнулся. Ещё раз обернулся на девчонок, которые остались в поле зрения бельчонка. — Бэль, понимаешь, есть на свете одна принцесска. Красивая, умная, понятливая. Но с очень плохой памятью. Вот я и попытался напомнить ей, как обстоят дела в реальном мире, а то она как-то быстро это забыла, напридумывав себе невесть что.

— И что же она забыла? — зло сузила Изабелла глаза. Но я не повёлся, поздно угрожать.