Каан-КэрэдэИзбранные произведения. Т. III

Большое гала-представленье!
Веселый час последних лет.
Бросают люстры желтый свет
На пестро-мрачное виденье.
Оркестром правит Люцифер
И тихо льются звуки сфер…
Театр огромен, словно дымы
Под сводом облака легли…
О, рано плакать, серафимы!
К вам долетели сны Земли?
Смотрите! Вот взвились завесы, —
Сам бог великий — автор Пьесы!
Шуты украли образ бога
И странно озарен им ад.
Марионетки! Как их много!
Идут вперед, идут назад…
По приказанью некой вещи —
То знаменитый режиссер,
Парящий в бездне дух зловещий,
Из бездн кидающий свой бросает взор.
Как кондор в глубь скалистых трещин,
Как меч огня в пустую твердь —
Невидимая Смерть!
Вам не забыть, о, серафимы,
Рукоплескатели, рабы,
Надежд и ужасов толпы,
Где люди, призраком томимы,
За ним бегут всегда, всегда,
Стараясь победить друг друга,
Но заколдованного круга
Им не избегнуть никогда!
И вечно тот же гнет арены,
Мельканье тех же скучных вех…
Здесь все — безумие и грех,
И страх — душа проклятой сцены!
Но вот средь сборища шутов,
Исчадье мутных злобных снов,
Встает кроваво-красный зверь.
Шуты безумствуют теперь,
Изнемогая от тоски,
И ненасытные клыки,
Как молния, все вновь и вновь
Впиваются в людскую кровь.

Стихи в тексте даны, как перевод из Эдгара По (The Conqueror Worm). Однако их содержание лишь слабо напоминает По — перед нами предстает отчетливая картина сталинской эпохи. Этот мотив повторен и в стихотворении «Скованный Прометей», которое опубликовано в 1937 году (!).

Я только раб тирана олимпийца,
Прикованный к скале кавказских гор,
И мой палач — пернатый кровопийца,
Опять на мне покоит хищный взор…

Вивиан Азарьевич был очень популярен в 30-е годы. Все знали, что его поддерживает А. М. Горький. Эта ситуация позволяла печатать в «Сибирских огнях» кое-какие «вольности». Московские цензоры были бдительнее.

В 1937 году была написана пьеса «Козел». Новосибирский театр «Красный факел» принял пьесу к постановке. Но для постановки требовалось разрешение могущественного Реперткома. Репертком пьесу не пропустил, и она так и осталась неопубликованной.

К счастью, копия пьесы сохранилась в Москве, в Центральном Государственном литературном архиве — ЦГАЛИ, вместе с ответным письмом В. А. Итина.

Некоторые места в произведениях Вивиана Азарьевича казались московским цензорам опасными и после смерти Сталина, и после восстановления В. А. Итина, посмертно, в правах члена Союза писателей.

Так, в 1966 году я получила письмо из Секретариата правления СП СССР за подписью С. А. Ляндреса с предложением составить сборник произведений отца и направить его в издательство «Советский писатель». Я подготовила сборник и… получила из издательства отказ. Ряд мест в рукописи был подчеркнут рецензентом. За это время С. А. Ляндрес (сам переживший тюрьму и ссылку) уже умер. Книгу удалось издать только в 1983 году в Новосибирске в сокращенном варианте (Сб. «Страна Гонгури», Новосибирск, 1983).

Как я узнала много позже, к тому времени в Германии вышло 2 издания «Открытие Риэля» (1980,1981). Это были сборники научной фантастики, с произведениями русских классиков, включая повесть В. А. Итина. Всеволод Ревич, который составил сборник, всю книгу назвал «Открытие Риэля».

У отца в доме часто бывал В. Д. Вегман, большевик с дореволюционным стажем, свой человек среди видных деятелей партии. Он поражал мое детское воображение своей марксовой бородой и трубочкой в горле, через которую он дышал. Помню поход к семье писателя М. И. Ошарова после ареста Вегмана, разговоры о его гибели по пути в Москву — понимая безнадежность своего положения, Вегман вынул из горла свою серебряную трубочку.