К востоку от полночи

– Не трусь – философ дитя не обидит, – ободрил мальчика камень, – А штанам явно пришёл конец.

Ткань на глазах обугливалась и расползалась. Юра скинул штаны и увидел, что бедро покраснело, как лакмусовая бумажка.

– Это открытие, – прошептал он, позабыв о страхе, – Кожный индикатор кислотности!

– Это идиотизм, – фыркнул камень, – Если каждое открытие проверять на своей шкуре, то её надо сначала выдубить. Беги лучше в ванную и смывай водой, а то в ноге будет дырка.

Когда Юра вернулся, оставляя на полу влажные следы, камень по-прежнему лежал на столе, но сияния над ним не было. Мучимый любопытством, Юра слегка постучал согнутым пальцем по камешку и очень вежливо спросил:

– Скажите, пожалуйста, кто вы такой?

А так как ему не ответили, мальчик занёс над камнем пипетку с кислотой и повторил настойчивей:

– Будьте любезны, назовите своё имя!

Очередное открытие Юра испытал на собственном лбу: камень трансмутировался в Пинательную форму и послал импульс такой силы, что Юра и пипетка разлетелись по разным углам.

– А ещё философ, – упрекнул мальчик из угла, потирая лоб.

– Дурные наклонности следует вышибать сызмала. И вообще – не пора ли пить чай? Всё уж пересохло внутри.

Камень быстренько превратил микроскоп, чучело кукушки прожжённые кислотой штаны в чайник, электроплитку и воду.

– Эй, так нечестно! – запротестовал юный Оленев, – Верни всё назад!

– Ерунда, – сказал камень и превратил будильник в чайную чашку, что сразу же наполнилась дымящимся чаем, – обычная перестановка молекул. Была гляделка, стал чайник, не всё ли равно? Масса прежняя, количество молекул осталось то же самое. Если не веришь – можешь пересчитать. Я ничего не украл.

– Кто бы ты ни был, – сказал Юра сквозь слёзы,– верни микроскоп и убирайся, пока цел. Не боюсь я твоих пинков.

– 4 -

– И сдалась тебе эта гляделка, – сопел камень от удовольствия, вися над пустеющей чашкой, – Пошлая штука для подсматривания чужой жизни, а какой великолепный чайник получился! И перестань ныть, а то трансмутирую тебя в Вешалку для Сапог или Термос для Скрипки. Ты музыку, кстати, любишь?

Юра забился подальше в угол и заплакал.

Чай в чашке постепенно исчез, и довольный камень опустился на столешницу.

– Ладно, дитя, – сказал он благодушно, – вытри слёзы и внимай. Знаешь ли ты, что я есть Ван Чхидра Асим, Безграничная Лесная Дыра?

– Ванчхи..,– попытался повторить Юра и хмыкнул, – Ван Ю Ша – это я знаю.

–..я есть та самая Панацея Жизни, что довела до смерти Роджера Бэкона! – торжественно продолжал камень, – Знаешь ли ты, что я возлежал на столе у Парацельса и любил перекинуться словечком с Кюри?

– Не-а, не знал.

– Не перебивай! Моё молчание – всего лишь риторическая пауза, – Знаешь ли ты, что я есть тот самый Философский Камень, что запросто превращает всё во всё? Мне ничего не стоит превратить всю эту дрянь на столе в груды чистого золота! Ну как?

Умудрённый опытом, Юра промолчал.

– Что же ты не отвечаешь, юное дарование?

– Слушаю риторическую паузу, – огрызнулся мальчик.

– Это уже не пауза, это вопрос, Отвечай!

–Зачем мне золото?

– Хм.. Действительно, зачем людям золото? Но все сходят от него с ума! Тебе что – в самом деле не нужно золото? Золото, золотце, золотишко. Сокровище!! Все хотят, все любят. Ведь хочешь, а?

– Хочу. Только немного.

– Зуб вставить?

– Зубы у меня здоровые. Но я никогда не видел, как растворяется золото в «царской водке», а мне очень интересно.

– Что? Тебе нужно золото только для опыта? Любопытства ради?! Готовь адскую смесь, я дам тебе золота!

Юра побежал к столу, заставленному колбами, штативами пробирками и ретортами, слил в одну колбу соляную и азотную кислоты, осторожно побулькал и с горящими глазами протянул сосуд:

– Готово, запускай!

Чайник развернулся к колбе, кончик носика начал оплавляться, вытягиваясь в крупную продолговатую каплю, и в колбу с широким горлышком тяжело булькнула золотая монета с чьей-то бородатой физиономией на реверсе. Тут же её поверхность покрылась прозрачными пузырьками, отрывающимися от

– 5 -

самоуверенного профиля позабытого монарха и стремительно летящими вверх по волнистой траектории. Коричневый газ заструился в колбе и ленивыми, тяжёлыми волнами поплыл из горлышка, подобно джинну из бутылки. Оленев зачарованно смотрел на монету. Она истончалась, лицо короля превращалось в газ и бурый осадок на дне колбы.

– Это классно! – восхитился Юра.

– Это великолепно! – вскричал Философский Камень, – Мальчишка нисколько не удивляется превращению чайника в золото, но радуется глупейшей химической реакции! Ты – тот человек, которого я ищу тысячи лет! Ты мне нужен!

– Почему именно я?

– Все остальные не оправдывали надежд. Они жаждали золота или власти. Я теперь понимаю, чего ты хочешь и могу исполнить твои сокровенные желания. Ну, говори!

– Новые брюки.

– Глупышка, – вздохнул Философ, и в руках мальчика появились новенькие джинсы с заклёпками и наклейками.

– Зачем мне такие? Жёсткие, неудобные.. Верни мои, обычные.

– Ах, да! Рабочая одежда американских золотоискателей и ковбоев ещё не вошла в моду. Держи!