К востоку от Эдема. Хищники

Лиар заглянула в глаза грифона.

— Думаешь, мы с тобой хоть что-нибудь значим? — спросила она с горечью. — Или армия драконов, от которой благополучно избавилась их собственная планета? С тех пор, как войны хоть что-то решали, миновали века. Теперь война — способ приобрести политический капитал, предотвратить революции, а также заставить народ ненавидеть чужое правительство вместо своего. Ведь это так просто, Игл! В Войне были виновны люди — это мы истребляли драконов, ставили над ними эксперименты, издевались над единственным, что дракон НИКОГДА не простит — над детьми. Но разве можно допустить, чтобы народ ненавидел своего Императора? Поэтому мы постоянно устраиваем небольшие локальные войны, отвлекая внимание, а император драконов поступил ещё проще — собрав все свои армии, он избавился от них, послав в вечное плавание по космосу. Мы — клоуны, Игл, марионетки на ниточках политиков! Наши судьбы записаны в сценарии второсортного фильма.

Плюнув, Лиар отошла в угол клетки и села там, уронив голову на руки.

— Я считала себя воином… — прорычала она сквозь слёзы. — А ты, ты сделал меня клоуном!

Юные драконы молча отошли в другой угол. Парды собрались тесной группой, в центре клетки одиноко остался стоять Игл. Тишину нарушал лишь плач Лиар.

Никто ничего не сказал. Говорить было не о чем.

* * *

Карфакса втолкнули к ним в камеру часа через два. Грифон не мог стоять на ногах, все перья были распушистены, глаза закрыты. Пленники поспешно подбежали к пернатому воину.

— Карфакс… — Хаятэ опустилась на колени. — Что с тобой сделали, Карфакс?…

Грифон дёрнулся. Взглянув на Хаятэ, он отшатнулся, в ужасе забив крыльями. Оба юных дракона попятились.

— Глаза… — Ариман задрожал. — Игл, его глаза!!!

Грифон с болью отвернулся. В глазах Карфакса начисто отсутствовал разум; подобно изуродованным драконам З-2, его превратили в животное. Когда Карфакс раскрыл клюв и издал гортанный клёкот, точно как орёл, даже пардам пришлось отвернуться. Смотреть на это зрелище было выше их сил.

— Гады… — Хаятэ заплакала и прижалась к Ариману. — Гады!!!

Юный дракон дрожал от гнева и ненависти. Машинально продолжая гладить Хаятэ, он повернул голову к Иглу.

— Игл… — Ариман стиснул зубы. — Освободи его, Игл. Не надо… Я не хочу, чтобы он оставался таким.

Хаятэ, всхлипнув, кивнула.

— Игл…

— Нет, — голубоглазый грифон тяжело дышал. — Нет, дети. Никто не вправе решать за других, жить им или не жить.

— Зачем ему жизнь? — хрипло спросил Тигр. — Он первый просил бы о смерти!

— Звери тоже хотят жить, — негромко ответил Игл. — Посмотрите на него.

Карфакс отполз в угол клетки и сидел там, распушистив перья. Он резко и часто поворачивал голову, поразительно напоминая огромного орла. Раненая рука лежала поверх второй, время от времени грифон принимался вылизывать рану. В нём слились инстинкты птицы и кошки.

— Если нам удасться выжить, он станет памятником Империи Терры, — глухо сказал Игл. — Чтобы все, даже она… — кивок в сторону Лиар — …научились отличать Зло от добра.

Подойдя к драконятам, Игл укутал их крылом. И в этот раз даже Ариман не выдержал и расплакался, спрятав лицо в мягких перьях. На грифона было страшно смотреть.

— Настанет день, и войн больше не будет, — Игл так стиснул когти, что те захрустели. — Я хочу, чтобы вы дожили до этого дня. Слышите, Ариман, Хаятэ? Я вижу, знаю, верю — вы ещё увидете мир, где не будет крови!

Лиар грязно выругалась.

Эпилог

Император Силверборг отдыхал в звёздной каюте своего корабля. Прозрачная сфера, в которой поддерживалась невесомость, была его любимым местом медитаций.

Император размышлял. Впервые за много веков он согласился отдохнуть и принять учатстие в грандиозной ролевой игре, которую готовили для него целых двенадцать лет. Он не жалел о своём решении — игра прошла великолепно, объект для интеграции был избран поистине гениально. Глубина и сила эмоций Карфакса потрясли Императора, всколыхнули воспоминания молодости, когда он только начинал долгую дорогу наверх. Но вместе с тем, эмоциональная сила грифона тревожила человека. Он чувствовал, что изменился после слияния разумов. Привычная бесстрастность дала трещину, Император с изумлением замечал за собой проявления эмоций — причём таких, которые никак не могли возникнуть в его душе самостоятельно. Роджер I Силверборг не хотел уничтожать юных драконов.

Он вынул из кармана древнюю реликвию — гребень из хвостовых шипов новорожденных драконят. Эта драгоценность всегда являлась предметом гордости Императора; подобных гребней было изготовлено всего шесть, и ради каждого зарезали сорок девять дракончиков. Сейчас Роджер Силверборг с изумлением понял, что его тошнит при взгляде на гребень. Вместо изящного костяного изделия перед глазами вставал окровавленный труп Ариэль, воображение рисовало крики и агонию убиваемых детей. Драгоценность внезапно показалась Императору липкой от крови.

Содрогнувшись, Роджер поспешно вернул гребень в карман и глубоко задумался. Ему совсем не нравилась ситуация.