К востоку от Эдема

— Видно, Арон хочет всем нам сюрприз преподнести. Надо сделать вид, будто мы ничего не знаем.

— Пожалуй, ты прав… И знаешь, Ли? Я горжусь им, очень горжусь. Совсем другим человеком себя чувствуешь. Вот если бы у Кейла тоже честолюбие было.

— Может, оно у него есть, — сказал Ли. — Может, он тоже какой-нибудь сюрприз по секрету готовит.

— Все может быть. Кстати, он тоже все время где-то пропадает, почти не бывает дома — ты уверен, что это хорошо?

— Кейл ищет себя. По-моему, игра в прятки с самим собой — не такая уж редкая штука. Некоторые всю жизнь в неё играют и все без толку.

— Нет, только подумай — за целый год вперед сдать, — повторил Адам. Обязательно надо какой-нибудь подарок ему приготовить.

— Золотые часы, — сказал Ли.

— А что? Немедленно куплю, закажу надпись выгравировать, и пусть лежат. Какую надпись сделать — как ты думаешь?

— Гравировщик вам подскажет… — сказал Ли. — Через двое суток вынимаешь курицу, выбираешь кости, а мясо снова внутрь кладешь.

— Какую курицу, о чем ты?

— О том, как приготовить жаркое в тыкве.

— Слушай, Ли, а у нас денег на колледж Арону хватит?

— Если не будем бросать их на ветер, хватит. И если он будет умерен в желаниях.

— Конечно, будет!

— Я тоже так о себе думал, однако же ошибся. — Ли с удовольствием оглядел рукав пиджака.

2

Пасторский дом при Епископальной церкви святого Павла состоял из множества помещений. Строили его для священников, имеющих большое семейство. Мистер Рольф был не женат, вел скромный образ жизни и за ненадобностью позапирал большинство помещений, однако когда Арону понадобилось место для занятий, он выделил ему одну большую комнату и вообще всячески помогал ему.

Мистер Рольф привязался к Арону. Ему нравилось его ангелоподобное лицо с гладкой кожей, его узкий таз и прямые длинные ноги. Он любил сидеть с ним в комнате и наблюдать, с каким упорством и сосредоточенностью тот овладевает знаниями. Мистер Рольф понимал, почему Арон предпочитает заниматься здесь: обстановка у него дома отнюдь не благоприятствовала углубленным, несуетным размышлениям. Пастор считал юношу своим творением, духовным сыном, своим даром Церкви. Он, как умел, поддерживал ученика, превозмогающего муки целомудрия, и горячо надеялся, что приведет его в безмятежные воды безбрачия.

Наставник и ученик часто вели долгие доверительные беседы.

— Я знаю, что многие упрекают меня, — говорил мистер Рольф, — за то, что я верую в каноны более высокой Церкви, чем наша. Никто не убедит меня, что покаяние менее важное таинство, нежели причащение. Помяни мое слово: я попытаюсь ввести исповедь в наши обряды, хотя, разумеется, постепенно и осторожно.

— Я тоже буду принимать исповедь, когда стану священником.

— Только помни: это требует величайшей деликатности, — предостерегал мистер Рольф.

— Хорошо, если бы в нашем приходе… я ведь имею право сказать «наш приход», правда?.. Хорошо, если бы у нас было что-то вроде монастыря. Ну, место для уединения, как у августинцев и францисканцев. Так иногда хочется затвориться и очиститься от мирской грязи.

— Я понимаю тебя, — серьезно говорил мистер Рольф. — Однако не вполне с тобой согласен. Вряд ли Господу нашему Иисусу Христу угодно было, чтобы слуги Его не служили одновременно и пастве своей. Вспомни, как Он учил, чтобы мы несли слово Его, помогали больным и бедным и даже сходили в грязь и мерзость, дабы поднять падшего и очистить грешника от скверны. Мы всегда должны держать перед собой Его пример.

Глаза у мистера Рольфа загорелись, голос сделался глубоким, зычным, как бывало, когда он вещал с амвона.

— Может быть, мне не следовало говорить тебе это. Во всяком случае, надеюсь, что ты не попрекнешь меня гордыней. Единственно о славе Всевышнего тщусь. Итак, слушай… Вот уже месяц, как к вечерне приходит одна женщина. Тебе с хоров её вряд ли видно. Она всегда в последнем ряду садится, по левую сторону от прохода. Погоди, ты тоже должен её видеть, она ближе к краю ряда сидит. Да-да, с твоего места тоже видно. Лицо её всегда закрыто вуалью, и она уходит сразу же, как кончается служба.

— Кто она такая? — спросил Арон.

— Думаю, тебе пора знать такие вещи… Мне пришлось навести справки об этой женщине. Она… Ты ни за что не догадаешься. Она… как бы это сказать… хозяйка публичного дома.

— У нас в Салинасе?

— Представь себе. — Мистер Рольф подался вперед. Арон, я вижу, у тебя она вызывает отвращение. Попытайся превозмочь себя. Вспомни Господа нашего и Марию Магдалину. Без гордыни тебе говорю: я был бы счастлив наставить её на путь истинный.

— Зачем она ходит в церковь? — резко спросил Арон.