К востоку от Эдема

На «отлично» сделав дополнительные задания, Кейл попросил у классного наставника разрешение не присутствовать по понедельникам на дневных занятиях. На расспросы Арона он ответил, что затеял одну штуку, сюрприз, и не имеет пока права никому ничего говорить. Арон не настаивал и, целиком занятый собой, скоро вообще обо всем позабыл.

Несколько понедельников Кейл незаметно ходил за Кейт по пятам и досконально изучил, где и когда она бывает. Маршрут ее не менялся. Начинала она с Монтсрейского окружного банка. Ее пропускали за хромированную перегородку, в хранилище, где размещались сейфы, и она проводила там минут пятнадцать — двадцать. Затем Кейт не спеша, разглядывая витрины, шла по Главной улице и заходила в «Конфекцию и Галантерею» Портера и Эрвина посмотреть новые наряды, а иногда и покупала разную мелочь — подвязки или английские булавки, вуалетку, перчатки. Примерно в четверть третьего она скрывалась в Салоне у Минни Фрэнкен и через час выходила оттуда в шелковой, завязанной под подбородком косынке, из-под которой виднелась модная завивка.

В три тридцать Кейт уже поднималась по лестнице в доме, где находились «Товары для земледельцев», и входила в приемную доктора Розена. После врачебного кабинета она заглядывала в кондитерскую к Беллу и покупала двухфунтовую коробку шоколадных конфет-ассорти. От Белла она шла до Кастровилльской улицы и по ней домен. Она никогда не меняла путь и пункты следования.

Во внешности и наряде Кейт не было решительно ничего необычного. Она одевалась точно так же, как одевались все остальные зажиточные и благочинные салинасские дамы, отправляющиеся по понедельникам за покупками. Единственное, что отличало ее — это перчатки, — перчаток у нас в городе, как правило, не носили. Ее руки в перчатках выглядели пухлыми, даже распухшими.

Когда Кейт шла по улице, казалось, будто она заключена в стеклянный футляр. Она ни с кем не заговаривала и словно бы никого не замечала. По временам оборачивался какой-нибудь мужчина и смотрел ей вслед, потом, как бы опомнившись, спешил по своим делам дальше. Большей же частью она скользила мимо прохожих, точно невидимка. В течение нескольких недель, стараясь ничем не привлечь ее внимания, Кейл преследовал мать. При xoдьбе она смотрела прямо перед собой, и поэтому он был убежден, что она ничего не видит. Когда Кейт входила к себе в палисадник, он с безразличным видом шествовал мимо, а потом другой дорогой шел домой. Кейл не спрашивал себя, зачем он следит за ней. Ему просто хотелось узнать про нее все до конца.

Шла восьмая неделя. Кейт по обыкновению завершила СЕОЙ обход и скрылась в заросшем палисаднике. Кейл выждал минуту и зашагал мимо покосившейся калитки. Кейт спокойно окликнула его из-за высокого развесистого куста бирючины:

— Эй, ты зачем ходишь за мной?

Кейл замер, едва дыша. Время словно остановилось. И тут же по старой, выработанной еще в детстве привычке он принялся усиленно подмечать и перебирать всякие пустяки, не имеющие касательства к неудобному положению, в каком он очутился. Краем глаза Кейл видел, как шевельнулись молодые листочки на кустарнике под налетевшим с юга ветерком. Потом он заметил грязную слякотную дорожку, истоптанную до черного месива, и ноги, отступившие к самому ее краю, чтобы не запачкать туфли. Он слышал, как поодаль с сухим отрывистым шипением выпускает пар маневровый паровозик, и чувствовал холодок на щеках, покрытых пробивающимся пушком. И все это время он в упор глядел на Кейт, и она тоже не сводила с него взгляд. По постановке и цвету глаз, по окраске волос и даже по манере приподнимать плечи, словно слегка пожимая ими, Кейл видел, как похож на мать Арон. Сам он плохо знал собственную внешность и потому не узнал в ее лице свой рот, мелкие зубы, широкие скулы. Так они и стояли друг перед другом, подросток и женщина, пока очередной порыв ветра не вывел их из неподвижности.

— Ты уже который раз ходишь за мной, — сказала Кейт. — Чего тебе от меня нужно?

— Ничего не нужно, — ответил Кейл, опуская голову.

— Кто тебя подучил подглядывать за мной?

— Никто… мэм.

— Не хочешь, значит, признаться?

Кейл вдруг с изумлением услышал, что он заговорил. Слова вырвались сами, помимо его воли:

— Вы моя мать, и я хотел посмотреть, какая вы.

Это была чистая правда, и Кейт как обухом по голове стукнуло.

— Что? Ничего не пойму. Ты кто?

— Я — Кейл Траск, — сказал он и тут же почувствовал, что чаша весов качнулась в его сторону. Хотя она и виду не подала, Кейл понял, что берет верх в поединке, а мать вынуждена защищаться.

Она пристально вглядывалась в подростка, изучая каждую его черточку. Полузабытое лицо Карла вдруг встало перед ее внутренним взором. «Ну-ка, Пойдем!»— кинула она, повернулась и осторожно, чтобы не угодить в грязь, пошла по краю дорожки.

Поколебавшись секунду, Кейл последовал за ней и взошел по ступеням. Он хорошо помнил темное зальце, но дальше не был. Кейт повела его коридором к себе. Проходя мимо кухни, она крикнула в открытую дверь: «Чаю, две чашки!»