К строевой - годен!

– Чего еще? – раздраженное «его высокоблагородие» подскочил к Грише.

– Да чего-то кишки крутануло.

– Надо знать, когда просираться. Чего молчишь, Простаков? Вы фонари зажигали или нет?

Леха надул нижнюю губу:

– Зато компот выиграли.

Агапов сел перед строем на корточки и стал тихо-тихо смеяться. Все меченые в первой битве поддержали командира.

– А чего такого? – оборонялся Леха.

Старший сержант подошел к нему и похлопал по плечу:

– Скажи нам, Кутузов, как теперь выиграть?

Леха молчал. У него не было никаких мыслей. Фонари теперь горят у них постоянно. Элемент внезапности потерян полностью.

И тут с поляны донесся голос генерала:

– Пошли!

Отделение как стояло, так и ломанулось ловить на себя шарики.

После непродолжительной атаки довольный инспектор прохаживался вдоль шеренги разукрашенных солдат.

– Вот так, товарищи. Как говорится, ни ума, ни фантазии. Мы завалили вас всех. – Веретенко неожиданно замер, скорчился и, отбросив винтовку в сторону, побежал в темноту.

Вернулся он минуты через две.

– Чего-то живот скрутило.

– Может, закончим? – позаботился Стойлохряков. Хотя ему теперь хотелось продолжать. Дела пошли на лад. Он не сомневался, что разукрасит следующим, зеленым, цветом всех зайцев.

– Продолжим, – крякнул Веретенко. – Возвращайтесь на исходную.

В очередной раз добрели до лесочка. По дороге Заботин пожаловался на боли в животе, выбежал из строя в ближайшие кусты, и вскоре по полю раздалось легкое тарахтение. Следом за ним оставили походный порядок Бабочкин и Лепестков.

Переход занял вместо полутора минут целых пять.

– Чем нас накормили сегодня? – Агапов морщился, потому как у него тоже начались боли в кишечнике. – Или мясо в котлетах хреновое, или этот компот. Поди, на складах двадцать лет лежал.

– Тогда мясо, – рассуждал Заботин, – оно лет по пятьдесят лежит в холодильниках.

– Хорош гадить, давайте думать, как нам... – Агапов сорвался с места и засел за ближайшим деревцем.

Уединиться понесло и Простакова.

Стойлохрякова боли доставали уже давно, но он пока держался. Зато генерала развезло по полной.

– Чем вы кормите людей! – восклицал он, возвращаясь в очередной раз из вынужденного похода. – Профилактическое мероприятие по очистке кишечника?! А, комбат?

Подполковник стоял на своей позиции, крепко сжимая пейнтбольное ружьишко. На глаза навернулись слезы. Невероятно, но факт – они все отравились. Вон и полковники, помощники генерала, из кратковременного похода возвращаются. Как они отобьют эту атаку?

Адъютант Веретенко, водители и непосредственный виновник происходящего с животами сослуживцев, борец за хорошее питание в столовой, террорист, он же лейтенант Мудрецкий сам корчился от болей и время от времени выпускал из рук фонарь и давал организму волю.

Отделение лихорадило. Многие стояли в строю, мужественно перенося лихорадку.

– Может, скажем? – завыл Заботин.

– И упустим шанс пострелять в шакалов! – выкрикнул Агапов, снова хватаясь за живот. – Помните слова генерала: нужно бороться со своими естественными позывами.

– А если силы не равны? – нудел Заботин, одновременно проводя газовую атаку. – Без потерь не обойтись, – скороговоркой выдавил он и со скоростью, похвальной для бойца Российской армии, скрылся в кустах.

– Ты сейчас пойдешь и будешь так крутиться, как ни одна баба на бразильском карнавале задом не виляет! Ты понял?! – взревел Агапов. – Сыны, вы уяснили?!

Простаков вышел из-за дерева.

– Давайте прятаться.

– Чего? – Старший сержант уже сам плохо соображал из-за постоянных позывов.

Отобрали пять человек, что поменьше, и отправили их в обход вместе с Простаковым. Ползти теперь не имело смысла. Шли один за другим.

Справляя нужду, генерал отмечал перемещение противника. Вернувшись на позицию, он заявил:

– Видите, снова в обход пошли, с поля зайдут. Но теперь мы их видим постоянно. Ничего не выйдет, – никто не видел, как он улыбался. Участь Стойлохрякова была решена: быть ему не полковником, а снова майором, и служить не в Москве, а на Севере.

Первая половина, возглавляемая Агаповым, по генеральской команде бросилась в атаку, и одновременно с противоположной стороны побежала вторая половина отделения.

– Стеной поперли, идиоты, – радовался генерал, стреляя в движущиеся на него фонари. – Даже в стороны не расходятся. – Рядом с генералом стояли полковники из комиссии и методично, как им казалось в темноте, нагружали наступающих «зайцев».

Стойлохряков со своим начальником штаба держали оборону с другой стороны и без труда пометили всех. Подполковник обернулся. Он смотрел на вторую группу наступающих немного со стороны и видел, что происходит на самом деле. Он улыбнулся, поднимая ружье, но тут кишки призвали его к земле. Время таяло. Он не мог больше держаться. Отбросив винтовку, Стойлохряков стал лихорадочно расстегивать ремень. Неужели в штаны попадет!

Чувствуя небывалое облегчение, он одновременно испытывал горечь поражения. Эту битву он буквально просрал.