К северу от первой парты

Реанимировали Татьяну всем коллективом. Старательно, даже отсмеяться, и то выбегали вовремя. Деликатность высшего уровня! И вообще, школа показала несвойственную ей человечность и даже отпустила потрясенную учительницу домой. К слову, с той поры, в коллегах неожиданно проснулась редкая нежность в адрес пострадавшей. Теперь ее называли не иначе как Танечка.

Спасли ее, в итоге, Муж и Бог, не иначе как общими усилиями. Неожиданно Танечка забеременела и с облегчением покинула юдоль разврата, по недоразумению именуемую словом школа.

Вот такая вот смешная история, если не вдумываться.

Везде разврат!

Однажды две молодые учительницы вывели на прогулку группу дошколят. Обязанность это была не из легких. И не только потому, что выпущенные из клетки дошколята немногим лучше татаро-монгольской орды, но и потому, что выводить юных ордынцев было особо некуда.

Детский садик находился в центре города, в той его части, где не осталось ни одного даже самого занюханного сквера, а все дворы были забаррикадированы надежнее подвалов форта Нокс.

Так что гулял садик в единственном на всю округу открытом дворе, что по неясной прихоти судьбы был признан Росохранкультурой объектом исторического наследия. А следовательно, не мог быть закрыт.

К слову, что послужило причиной такого решения Росохранкультуры науке неизвестно. Ведь единственное, что выделяло обозначенный двор из числа тысяч его безликих Петербургских собратьев – это большая абстрактная роспись, созданная неизвестным художником на заре эпохи гласности. В остальном же, двор обладал совершенно стандартным набором достопримечательностей: детская площадка доисторическая – 1 шт., скамейка изгаженная – 1 шт., кусты чахлые – 2 шт.

Учительницы завели орду во двор и стояли, притворившись скульптурной группой «помесь цербера и феи». Были они молодые, зеленые, и, несколько с приветом. Ибо вместо того, чтобы «пойти в бизнес», выбрали работу с маленькими детьми, страдающими тяжелыми отклонениям психоневрологического спектра. Зарплата их числом нулей не блистала. И голос разума давно разъяснил юным феям, что свойственные девичьей душе мечты о пристойной жизни, лично они могут связывать только со сказочным принцем.

Так что, когда в зоне видимости нежных красавиц материализовался неизвестный импозантный мужчина, – с девушками произошли ожидаемые метаморфозы. Верхние пуговицы на их блузках рефлекторно расстегнулись, а на губах заиграла томительно-загадочная улыбка родом из романов 19 века.

Внешность приближающегося мужчины и впрямь впечатляла. Это был эдакий Олег Меньшиков, в той своей зрелой ипостаси, что рекламирует часы Longines. Только от одного вида его пальто, сшитого, отнюдь не кавказскими модельерами, можно было получить полноценный оргазм. А ведь добродетели незнакомца на этом не заканчивались. Помимо пальто у него у него были дорогие, чистые! ботинки. А это в мире Петербургской осенней грязи означало, что где-то неподалеку у него имеется автомобиль. Бах! Еще одна пуговица самопроизвольно расстегнулась.

Ну а вишенкой на торте были пальцы Меньшикова. Пальцы, на которых не было кольца. По крайней мере, встроенный в учительниц металлодетектор ничего похожего не обнаружил. Девушки так увлеклись изучением деталей, что слишком поздно обратили внимание на выражение лица подходящего принца. А зря…

– Развратницы! – Яростно заявил незнакомец с места в карьер. И пока учительницы осознавали, что это совсем не комплимент, продолжил.

– У вас один секс в голове. Шалавы, насмотрелись порнухи и теперь детей поганите!

Учительницы, к слову, не только молодые, но к тому же безнадежно испорченные своими интеллигентными семьями, противостоять открытому хамству были не приучены. Так что стояли две трепетные девы, буквально парализованные, только ресницами ошарашено хлопали.

А им тем временем объяснили многое. И то, что голые бабы – это зло. И то что, прелюбодеяние есть грех смертный, и души их изгвазданы и изъедены тьмой. И что в аду с блудницами делают. И многое другое.

Наконец, одна из трепетных учительниц вспомнила, что русские женщины вообще-то умеют не только ресницами хлопать, но и коня на ходу останавливать. И воспользовавшись случайной заминкой в обличительных речах, все-таки задала вопрос – а что мы сделали-то?

«Меньшиков» на секунду сбился. – Да вы детей развращаете, водите их смотреть на голых баб!

– На каких голых баб? – Отмерла от таких откровений вторая дева.

– Да вот же! – Борец за мораль и благочинность ткнул рукой в сторону абстрактной росписи.

Повисла пауза, в ходе которой, учительницы искренне попытались рассмотреть в хаотичном месиве, размытых петербургскими дождями красок, не то чтобы голых баб, а хотя бы какой-то нерадикально абстрактный образ.

– Голая баба – это что ли та волнистая линия…? – Спустя минуту спросила молодая учительница у бездушных небес.

Безнадежно развращенные детсадовцы тем временем с визгом катались с горки и лепили из песка ностальгические куличики. В виде фаллоса, наверное?