Конечно, человек с некоторыми техническими навыками может переделать приемник и оснастить его настройкой. Поэтому власти периодически проводят выборочные проверки всех зарегистрированных радиоприемников – регистрация их, конечно, обязательна. Контроль над правильным использованием радиоприемников – важная обязанность руководителей «народных групп», которые объединяют корейцев по месту жительства. Глава «народной группы» может войти в любой дом в любое время суток, дабы удостовериться в том, что радиоприемник по-прежнему соответствует идеологическим стандартам, то есть в том, что его никто не переделал, оснастив свободной настройкой. Чтобы упростить контроль, радиоприемники, находящиеся в личном пользовании, полагается пломбировать, так что на практике при проверке обычно проверяется лишь целостность пломбы.
Если гражданин КНДР имеет доступ к иностранной валюте (а это бывает куда чаще, чем думают многие), то он может купить импортный радиоприемник или магнитолу в одном из многочисленных валютных магазинов. Однако после покупки такой приемник необходимо немедленно сдать в полицию, где заблокируют возможность свободной настройки. После такой операции импортный аппарат будет в состоянии принимать только несколько официальных местных станций.
Любопытно, что есть в Северной Корее одна группа, члены которой вполне официально имеют право держать дома приемник со свободной настройкой. Речь идет о
Контроль, конечно, никогда не был идеальным. В середине 1980-х годов по крайней мере один из моих северокорейских знакомых имел доступ к радиоприемнику со свободной настройкой и слушал иностранные программы со своей семьей – вполне в стиле тогдашнего СССР. Правда, этот человек был выходцем из номенклатурной семьи, так что он мог позволить себе многое.
Кроме того, военные связисты тоже всегда могли использовать доступное им по службе оборудование для прослушивания иностранных передач (прежде всего, южнокорейских). Это, конечно, рискованное занятие: в былые времена человек, которого ловили за прослушиванием иностранного вещания, вполне мог получить реальный тюремный срок, хотя с конца 1990-х к прослушиванию зарубежных программ стали относиться много либеральнее. Эта легкая либерализация во многом отражает происходящие в стране перемены: система контроля, которая идеально работала во времена Ким Ир Сена, сильно проржавела, да и идеологического рвения у чиновников в последние 20–30 лет заметно поубавилось. Вдобавок, старая система работала хорошо, пока сами приемники были ламповыми и, соответственно, имели внушительные габариты. Спрятать тот самый ламповый «Тэдонган» было непросто. С массовым распространением миниатюрных транзисторных приемников контроль стал куда более сложным делом: приемники активно ввозятся контрабандистами из Китая, а потом продаются на рынках. Даже если бы энтузиазм властей и рвение полиции сохранялись на прежнем уровне, все равно обнаружить миниатюрный транзисторный приемник не так легко.
В результате этих перемен с конца 1990-х годов и в Северной Корее стал формироваться слой людей, которые активно слушают иностранные передачи на корейском языке – в основном южнокорейские. Людей этих, однако, в Северной Корее куда меньше, чем тех, кто слушал «голоса» в Советском Союзе в 1980-е годы, – скорее всего, эти тайные радиослушатели составляют несколько процентов всего населения. Тут сказывается и то, что достать в КНДР приемник со свободной настройкой куда сложнее, чем в брежневском СССР: его надо покупать из-под полы, а не спокойно выбирать в магазине. Важно и то, что не только прослушивание иностранных передач, но даже само наличие незарегистрированного приемника дома по-прежнему считается незаконным и чревато неприятностями, так что на риск готовы идти немногие.
Итак, от законопослушных северокорейцев требуется слушать только местное вещание. И что они услышат, когда включают свои политически безупречные приемники с фиксированной настройкой?