К решающим битвам

В данном случае автор не сгущает краски, дабы обвинить Тимошенко, Хрущёва и Баграмяна. Дело в том, что Тимошенко и Хрущёв заранее, ещё в первой половине марта 1942 г., знали, что гитлеровцы нанесут удар на южном фланге. А источником-то их знания об этом был тот самый Самохин, странная история пленения которого и последствия которого были проанализированы при рассмотрении мифа № 49 второго тома. Как уже указывалось, в начале марта 1942 г. в Москву с фронта прилетел однокашник Самохина по академии, начальник оперативной группы Юго-Западного направления генерал-лейтенант Иван Христофорович Баграмян (впоследствии Маршал Советского Союза). Баграмян, естественно, посетил ГРУ и от своего знакомого — Александра Георгиевича Самохина, являвшегося уже начальником 2-го Управления ГРУ, узнал разведданные о планах гитлеровцев на лето 1942 г. Вернувшись на фронт, Баграмян поделился этой информацией с Тимошенко и Хрущевым — ведь они были его прямыми начальниками. И Тимошенко и Хрущев почему-то решили пойти именно же в лобовую атаку на грядущее наступление немцев на своем направлении. И тут же бодренько при личной встрече 23 марта наобещали Сталину, что разгромят гитлеровцев на юге, выпросив под обещанный успех огромные силы. Но, увы: выражаясь словами лысого кукурузника, обделались так, что, угробив массу людей и техники, потерпели сокрушительное поражение. Причем уже в третий раз с начала 1942 г. Потому как ещё с января месяца проводились две Харьковские операции, также не приведшие ни к каким положительным результатам, а только к колоссальным потерям.

* * *

Комментарий. 18 января 1942 г. началась Харьковская наступательная стратегическая операция, которая закончилась в конце января тем, что советские войска попали в полуокружение в районе Барвенково — Лозовая. В результате из стратегической наступательной прозванная Барвенково-Лозовой операция превратилась в оборонительную, которая продолжалась вплоть до марта. Поскольку «стратеги» на Юго-Западном направлении были ещё те, то в марте, практически без перерыва, началась ещё одна кровопролитная, но малоизвестная Харьковская операция, осуществлявшаяся командованием ЮЗН как две частных операции:

— 7 марта в наступление перешли 6-я и 38-я армии ЮЗФ, имевшие задачу разгромить чугуевско-балаклеевскую группу войск противника и освободить Харьков;

— 12 марта в наступление перешли 9-я армия и оперативная группа А. Гречко Южного фронта, имевшие цель разгромить славянско-краматорскую группу войск.

Интенсивные, с большими потерями бои продолжались весь март и первую декаду апреля, однако расширить горло Барвенковского оперативного «мешка» (полуокружения) не удалось и часть войск ЮЗФ и ЮФ по-прежнему находились в полуокружении. «Полководческая» бездарность и полное пренебрежение командования ЮЗН к человеческим жизням привело к тому, что в течение этих операций войска ЮЗН ежемесячно теряли по 110–130 тысяч человек и к середине марта, когда «доблестные стратеги» дезинформировали Сталина, некомплект личного состава только в стрелковых дивизиях ЮЗН уже составлял 370 888 человек!

Вот в таких условиях эти «стратеги» дезинформировали Сталина и Ставку ВГК и выпросили дополнительные силы и ресурсы для третьей операции. Хотя в условиях такой беспрестанной убыли обстрелянного личного состава и заменой его новобранцами надо было помалкивать и не напрашиваться на третью наступательную, опять-таки лобовую операцию. Во всяком случае, не сразу после первых двух, окончившихся жуткими потерями. Но куда там, они же «стратеги» — только Сталин ни хрена, по их послевоенному мнению, не понимал в стратегии. Но вот что произошло дальше — вообще вгонит в шоковую оторопь.

* * *

Как отмечает тщательно проанализировавший историю Харьковского котла 1942 г. историк К. Быков, под первым вариантом Главнокомандование ЮЗН понимало полный штат дивизии, который, по его мнению, составлял 500 танков для тд (танковой дивизии. — А. М.) и 250 для мд (моторизованной дивизии. — A.M.), а под вторым, неполноштатным вариантом соответственно 250 и 50 танков. На самом деле полный штат немецкой танковой дивизии, где только один из трех полков был танковым, составлял от 150 до 220 танков (для 2- и 3-батальонных танковых полков соответственно). При средней численности полностью укомплектованной танковой дивизии в 170–180 танков, становится понятной та зловещая роль, которую сыграла в Харьковском сражении эта катастрофическая переоценка сил противника.

* * *