К развалинам Чевенгура

Впрочем, если быть точным, она появилась чуть раньше. Это обстоятельство имеет значение, потому что здесь в ток моей жизни вмешалась судьба. Элен появилась в день презентации «Острова…», которую я устраивал для друзей в небольшой художественной галерее. Пришла под самый конец, медленно поднялась по переулку – такая усталая добрая птица, укутанная какими-то темными платками-перьями, пригубила вино, посмотрела выставку фотографий Острова и попросила экземпляр книги. Я к тому времени раздарил все, что были, и Андрей Балдин, который оформлял «Остров…», отдал ей свой. Как она попала в этот час в это место земной поверхности? И что было бы, если бы Андрей не отдал ей книгу? Подумай, читатель, ибо сейчас, в этот момент повествования, начинаются настоящие чудеса и невероятные совпадения, которые может подстроить только судьба, ибо человек над ними не властен. А может быть, это проявляется в каких-то фантастических формах собственная жизнь книги, о которой я как автор не имею ни малейшего понятия. Ведь творение – если это действительно творение, а не какой-нибудь наскоро сработанный бестселлер-однодневка – оно часто и совершеннее, и по-человечески лучше своего творца. Ибо тот, подверженный перипетиям земного бытия, законам времени и старения, – он может соскользнуть в уныние, в пьянство, он в такие глубины ничтожества может соскользнуть, что и в голову никому не придет, что он-то и есть отец вот этого небесного дитяти.

Но, слава богу, пока что я еще никуда не соскользнул, пока что я просто оформляю сбивчивыми, чувственными речами и шампанским рождение вышеупомянутого «Острова…», не подозревая, что чудо уже готово совершиться, что оно уже совершается, когда эта женщина, я имею в виду Элен, с Земляного Вала поворачивает за угол Казенного переулка и таким образом движется к неотвратимости встречи.

Шесть лет спустя, когда круг превращений замкнулся и мы с Элен вместе выступали в книжных магазинах разных городов Франции, ей волей-неволей приходилось отвечать на вопрос: каким образом она, собиратель коллекции «slovo» небольшого парижского издательства «Verdier», выбрала для перевода «роман», о существовании которого она не знала, и к тому же здесь появляется второе неизвестное – роман автора, о существовании которого она тоже не подозревала? И Элен рассказывала, как в Интернете она просматривала «Ex-Libris» «НГ» и там случайно наткнулась на статью о путешествии в Чевенгур42 трех сумасшедших русских, которые называли себя «географами-метафизиками». Не скрою, я был в составе этой экспедиции и в числе авторов статьи, но, когда Элен дозвонилась в «Независимую газету», ей дали телефон Андрея Балдина, которому ей предстояло позвонить и что-то сказать. Элен – почти чистокровная русская, бабка ее – из рода Островских, расплатившаяся своим дворянством за брак по любви, благодаря чему мать после революции в графе «социальное происхождение» могла писать – «крестьянка», отец – кавалергард, сугубо петербургский персонаж, чудом уцелевший во время революции и не менее чудесно эмигрировавший (как и мать) в Бельгию в середине 20-х годов прошлого века, когда стало ясно, что всякая самостоятельная жизнь – будь то жизнь обрусевшего потомка эльзасских льнозаводчиков Шатленов или жизнь «костромской крестьянки» – в Республике Советов будет в конце концов невозможна. Таким образом, в жилах ее течет кровь людей решительных и смелых на поступки. Но тут она что-то разволновалась и, услышав незнакомый голос из Москвы, на не очень-то внятном русском языке попыталась объяснить, что ее заинтересовала статья, и она хотела бы познакомиться поближе, и еще почему-то сказала, что любит Малларме. «О! – воскликнул в своей Москве не известный ей еще Балдин. – Том Малларме как раз лежит сейчас на моем столе…» Таким образом слово – единственно нужное слово, пароль – сыскалось, пространство отомкнулось, контакт состоялся.