К. Р.

Первые дни в Первопрестольной прошли для Константина Константиновича в радостных хлопотах. Он встречал членов своей большой семьи: брата Дмитрия, сестер — Ольгу с сыновьями, греческими принцами, и Веру с дочерьми, красавицами-близняшками. Потом из Петербурга прибыли Мамá с женой, осталось только дождаться Иоанчика с Гаврилушкой, которых привезут из Стрельны перед самой коронацией. Между встречами посетил Политехнический музей и даже нанес несколько визитов. Досада от неловкости, возникшей при первой встрече с Сергеем, полностью улетучилась после обеда, на который московский генерал-губернатор пригласил всю большую семью Константиновичей, и был радушным, внимательным. То ли Элла постаралась, то ли сам одумался.

Погода между тем упорно не хотела налаживаться, что, вопреки радостным ожиданиям, иногда наводило уныние. Константин Константинович с приездом жены включился в график встреч и приемов высоких иностранных гостей: принц и принцесса Румынские, кронпринц Датский, Наследник Великого герцога Баденского, принц Японский, Артур Коннаутский с супругой и пр. и пр. В этой череде кто-то перепутал время приезда принца Генриха Прусского и его не встретил никто из Великих князей. Немцы и германский посол обиделись, и министру двора пришлось заглаживать оплошность на приеме, устроенном Государем для Генриха со свитой и принцев Баденского, Вюртембергского и Японского.

После встречи Августа Ольденбургского на Смоленском вокзале Константин Константинович с братом Дмитрием решили выпить чаю в буфете и подождать прибытия императорского поезда. Едва расположились, как к их столу подошел невысокий плотный генерал от инфантерии и густым басом шутливо представился, очевидно, вполне сознавая, что его не могут не знать:

— Драгомиров, командующий войсками Киевского округа. Прошу, так сказать, любить и жаловать. Разрешите, Ваши Императорские Высочества, составить вам компанию.

Константин Константинович несколько раз видел генерала — одного из видных командиров Русско-турецкой войны, читал его труды по военному делу, его отчаянную полемику с графом Львом Толстым по поводу патриотизма и воспитания солдат.[51]

— Прошу вас, Михаил Иванович, окажите нам честь!

— Небось, устали королей да принцев встречать-привечать? — сочувственно произнес генерал, усаживаясь за стол. — Слыхал, что даже принц Сиамский пожаловал. Кто раньше знал, где тот Сиам лежит? Поперли иностранцы в Москву с поклонами, никогда столько их на коронациях не бывало. Заставил покойный Государь уважать Россию-матушку. А вот скажите мне, пожалуйста, Ваши Высочества, не удали Александр III от трона вашего батюшку-либерала, царство ему небесное, со товарищи, видели бы вы сейчас здесь иноземцев в таком количестве?

Константин Константинович слышал о грубоватой манере Драгомирова, его склонности подсаливать разговор и непристойной прибауткой, но сейчас был шокирован его прямотой и счел за лучшее ответить вопросом на вопрос:

— А не думаете ли вы, дорогой генерал, что этого не случилось бы без освобождения крепостных и других реформ Александра II, которые помогли его сыну завоевать для России огромный авторитет среди европейских народов?

— Вы, Ваше Императорское Высочество, хотите сказать, что невозможно определить, какие события в прошлом влияют на будущее? Может, оно и так, но не в нашем случае. Либеральные реформы только раззадорили наших революционеров и болтунов-интеллигентов. Александру III пришлось потратить немало сил, чтобы усмирить их. Никакие реформы невозможны в государстве, где царит анархия, где в царей бросают бомбы и разлагают армию, основную опору престола и отечества, а юношей воспитывают в презрении к патриотизму. Порядок, уважение к власти — а потом уже реформы постепенные, и Его Величество Александр III понимал это. К сожалению, судьба позволила ему выполнить только первую часть выпавшей на его долю задачи, а теперь уж как Бог даст… — Драгомиров тяжело вздохнул, и вздох этот был красноречивее слов: генерал сомневался, что Бог еще раз пошлет России такого Императора, как любимый им Александр III.