К. Р.

«Я присоединился к экскурсии, и мы выехали 13 или 14 августа. Вместе с нами ехали еще два молодых офицера, только что выпущенные в полки Московского военного округа. Настроение, как всегда в экскурсиях, бодрое и объединенное, было еще приподнято нежданной радостью и честью приглашения в Осташево. Почти все должны были впервые войти в великокняжеский дом и семью, и потому понятно, что были некоторые волнения по вопросам этикета. И тут же в вагоне началась теоретическая и практическая подготовка для правильного их разрешения. Впрочем, облегчение в таких затруднениях обычно очень охотно и неприметно принимают на себя хозяева, оставляя наивных гостей в уверенности, что „никакого этикета почти что и нет“.

Ранним утром мы прибыли на ст. Волоколамск. Наш вагон отвели на запасной путь. В нем остались два наших молодых офицера в ожидании, что и они удостоятся приглашения, когда хозяева узнают об их приезде с экскурсией, и обязательством привезти с собой альбом, догоняющий скорым поездом.

На вокзале встречает кто-то вроде приказчика из экономии: «Лошади ждут». За нами высланы 6–7 четверок, с колокольчиками и бубенцами, запряженными в старомодные ландо и коляски с гербами на кузовах и дверцах; кучера в черных бархатных безрукавках, с красными рукавами и воротами шелковых рубашек и в круглых шапочках с павлиньими перьями – все по традициям старого усадебного барства.

Утро дивное. Природа – наша истая великороссийская, центральная, московская – открытая, привольная, богатая и красивая: золотые поля, горизонт заслонен, а небо все открыто, солнце светит и греет с минуты восхода, сквозя через траву косыми лучами и играя росой… Из трав кричат коростели, над лошадьми уже мухи… Четверки бегут по проселку, то пыльному в поле, то колеистому в лесу.

Всего пути от станции до Осташево – верст восемнадцать. Верст за пять до усадьбы мы остановились на полянке леса, чтоб поразмяться, отряхнуть пыль и приготовиться к встрече.

Оставалось версты две, как по дороге навстречу показались всадники: Великий князь с сыном, князем Георгием Константиновичем и с берейтором позади. Великий князь был в сюртуке, князь Георгий – в кадетской белой рубашке с погонами Аракчеевского корпуса.

Мы остановились и вышли из экипажей навстречу. Великий князь поднял лошадь галопом.

– Добро пожаловать! Здравствуйте, дорогие виленцы!

После первых приветствий я представил Великому князю офицеров. Великий князь представил нам сына, шепнув мне сейчас же: «Пожалуйста, без титула – Георгий Константинович», а я представил Его Высочеству каждого юнкера.

Сейчас же тронулись дальше. Великий князь ехал сначала рядом с экипажами, разговаривая, но скоро пошел рысью вперед, спасаясь от пыли.

Вот и дворец – «приют уединенный», как назвал поэт-хозяин в своем стихотворении «Осташево».

Осташево – из подмосковных усадеб средней руки. Въездная дорога подвела нас к заднему фасаду двухэтажного, не очень большого, незатейливого барского дома с двумя небольшими крыльями, с куполом и на нем флагштоком и с широким, но низким подъездом. Вправо темнел старинный парк, за дворцом проглянули пруды. На подъезде нас встречала княжна Верочка, тогда ребенок лет семи-восьми, в больших круглых очках, которые она обречена носить до зрелого возраста, окруженная домочадцами: гувернанткой, управляющим двором, учителями князя Георгия и кем-то из гостей, проводящих в Осташево все лето. Едва поздоровались, Великий князь повел нас в комнаты, отведенные для юнкеров. Несмотря на то, что еще телеграммами выяснилось, что мы не можем остаться на ночь, для каждого юнкера была приготовлена, хотя и на полу, но манившая белизной и пышностью постель (я позже узнал, что многие после обеда все-таки повалялись на них, якобы отдыхая, чтобы использовать все, что предоставлено гостеприимством); для офицеров были отведены комнаты рядом, а меня Великий князь провел на половину Великой княгини и оставил в комнате, в которой уже лежали мои дорожные вещи, сказав:

– А вам, Борис Викторович, мы отвели «жениховую». Она так называется потому, что здесь у нас жил Багратион, когда был женихом Татьяны. Приходите вниз к чаю!