К отцу своему, к жнецам

В назначенный день сир де Буанер явился в дом к священнику и, самым учтивым образом попросив его покинуть комнату ненадолго, вскоре позвал его и сказал: «Вот ваша комната, а в ней – любезная вам жемчужина; принимайтесь же за дело, и пусть оно будет для вас таким легким, каким вам кажется». Священник взял в руки большую свечу, которая там лежала, и, зажегши ее, без промедления пустился на поиски. Он посетил каждый угол, вымел все, перевернул и вывернул каждую вещь, а потом приступил к ним по второму разу, между тем как сир де Буанер, стоявший в дверях, побуждал его признаться, что все его усилия без толку, пока наконец тот, отчаявшись, не закричал: «Да, я признаю, что не могу ее найти, но скажите же мне, ради Бога, куда вы ее дели». Тут сир де Буанер взялся за свечу, и оказалось, что он вдавил жемчужину в воск, так что священник все время носил ее с собой. «Не стоит слишком горевать из-за этого, – промолвил рыцарь: – в конце концов, вы приобрели мудрость, а она дороже всякого жемчуга». Таким образом священник потерял там, где думал найти, и к тому же стал посмеянием для народа, так как сир де Буанер не делал тайны из их спора. Он не раз просил рыцаря вернуть ему дом, но тот отвечал, что и не подумает, ибо приобрел его по-честному, «а вам бы посовеститься говорить такое». Все это совсем вывело священника из себя, так что однажды он явился к сеньору де Буанеру и сказал ему: «Вы лишили меня моего дома из-за какого-то ничтожного и смехотворного спора и думаете, что вы правы; конечно, у меня не столько силы, как у вас, но знайте, что вскоре я пришлю к вам своего заступника, да такого, который сделает вам вдвое против того, что сделали вы со мной». Не вняв его угрозам, рыцарь сказал, чтобы священник делал, что хочет, и что он, сир де Буанер, уж наверно из-за такой болтовни не лишится своего достояния. С тем священник и ушел, и их знакомство прекратилось. А спустя три месяца, когда рыцарь думал о нем меньше всего, к нему в замок налетели невидимые посланцы, прямо туда, где он спал на ложе со своей женой, и начали бить и швырять все, что им попадалось на пути, словно хотели все дотла разрушить. Кроме того, они с такой силой били в дверь спальни, что даму, лежащую в постели, обуял смертный ужас, меж тем как рыцарь, прекрасно все слышавший, не проронил ни звука, чтобы не показать своего испуга. Буря и грохот носились по замку долго, а потом стихли. Когда настало утро, все слуги пришли к рыцарю в обычный час его пробуждения и спросили, слышал ли он ночью то же, что и они. Он же, притворно удивившись, отвечал, что ничего не слышал. Тогда ему рассказали, что какой-то ураган пронесся по замку, разорив всю кухню и попортив еще многое. Но рыцарь лишь рассмеялся, промолвив, что все им помстилось и это был обычный ветер. А на следующую ночь снова налетел вихрь и поднял шум пуще прежнего. Он бился в дверь и в ставни, так что рыцарь, не утерпев, вскочил на постели и прокричал: «Эй! Кто там ломится в мою спальню в такой час?» И тут же ему ответили: «Это я, я!» – «Откуда ты и кто тебя послал?» – спрашивает рыцарь. – «Я послан священником, которого ты обидел, заставив отказаться от дома. Поэтому не будет тебе покоя, пока ты с ним не разочтешься к полному его удовлетворению». – «Вот что! А как тебя звать, ходатай за священников?» – «Меня зовут Апелес». – «Слушай, Апелес, – говорит рыцарь, – служить какому-то клирику – пустое дело, он тебя вконец загоняет с никчемными поручениями. Я тебя прошу, оставь его и переходи на службу ко мне: уж я-то тебя не обижу». Гость спрашивает: «Ты и вправду этого хочешь?» – «Конечно, – говорит рыцарь, – только если ты не будешь вредить никому из моих домочадцев: тогда мы с тобой поладим всем на зависть». – «Ну, коли ты этого хочешь, – отвечает Апелес, – я согласен».