К нему

Родители уже были в курсе, что я оставила Давида в прошлом, и их очень это радовало. Конечно же не потому, что я пережила разлуку, а потому, что они терпеть не могли Давида. В отличии от меня, папа с мамой точно знали, что он причиняем мне только боль. Они естественно были правы. И я убила впустую несколько лет вместо того, чтобы наслаждаться жизнью. Висела под колпаком контроля, терпела оскорбления и разные выходки, измены. Кто-то бы спросил меня зачем мне это было нужно, я что умом тронулась? Но я бы не сумела ответить на этот вопрос. Сама не знаю.

Когда мы только начинали встречаться с Давидом, мне снились кошмары каждую ночь. Я ужасно мучилась, не могла спать, и моя жизнь из-за этого превратилась в сущий ад. Это длилось очень долго изо дня в день, из ночи в ночь. Я до сих пор не понимаю природу этих ночных ужастиков, но когда начала отвлекаться на отношения с Давидом — они прошли. В тот момент я восприняла это как то, что именно он меня каким-то образом исцелял. Но всё дело в том, что я просто отвлекалась, больше уставала, пытаясь выкроить время на учёбу, дом и встречи. До сих пор кошмары не возвращались. Часто снилось, как я иду на встречу с Давидом, и вижу его в обнимку с другой. И эта другая смеётся надо мной, ехидно выдавая фразу «а ты думала что у него единственная?». Слишком часто я видела этот сон, но он не мог больше меня так растревожить, как предполагалось. Мне было неприятно, но безразлично.

Время я убивала за рисованием и чтением. Поскольку сейчас у меня было нечто вроде отпуска (несмотря на то, что я понятия не имела вернусь ли на работу), я растворялась в творчестве. Оно лечило душу.

— Ты что сегодня пол дня читала? — присылает мне сообщение Алан.

— Да, а что? Занималась утром уборкой, а потом читала.

— Мне кажется ты становишься зависимой от своих книг! — присылает он очередное.

Я так удивлена его реакцией, что начинаю злиться, но пока не выдаю этого в переписке.

— Я просто отдыхаю. За этим и приехала домой, разве нет?

— Да, но ты могла бы заняться и чем-то другим.

— Разве чтение книг — это плохо? Я ещё рисую.

— Просто ты целыми днями рисуешь и читаешь. По-моему — это не нормально.

— Что тогда по-твоему нормально? Шататься по клубам и пить пиво?

Я знаю, что он не любитель клубов и выпивки, но решительно не пойму чем ему не угодили книги.

— Нет. Просто разнообразь свои занятия.

— Не собираюсь. Мне нравится рисовать и читать — значит я буду это делать.

— Ясно. Просто хотел посоветовать.

И дальше он продолжает настаивать на том, что я прячусь в кокон, занимаюсь бессмысленной ерундой, вместо того, чтобы делать нечто полезное. Наше общение так сильно накаляется, что я в итоге пишу Алану: «Видимо мы с тобой слишком разные. Не хочу больше с тобой общаться», а в ответ получаю: «Что ж ладно. Тогда не пиши мне больше».

И я не пишу. Я расстроена и подавлена. Не понимаю из-за чего мы так завелись, но упрямство заставляет меня молчать и не строчить очередное сообщение целые сутки. На вторые я успокаиваюсь и не выдерживаю.

— Привет.

— Привет. — тут же отвечает Алан.

— Мы всё ещё не разговариваем?

— А ты этого хочешь?

— Нет. По-моему, мы завелись на ровном месте.

— Да. Просто ты упрямо не хотела понимать истинный смысл, сказанных мною слов. Но я тоже погорячился.

— Извини. Вспылила.

— И ты прости.

И мы снова возобновляем переписку. С каждым его словом моя уверенность остаться в родной стране и не возвращаться на ту работу, пошатывается. Я хочу вернуться. Но даже не потому, что нужны деньги, а потому что там Алан. Я не хочу бросаться в омут с головой, но в моей жизни пока нет ни стабильной работы, ни отношений, которые удерживали бы меня.

Мой отпуск должен был продлиться три месяца. За три месяца я должна была решить вернусь или нет. Но прошёл месяц, а я уже знаю ответ на этот вопрос — вернусь.

Насладившись отдыхом сполна, я снова пакую вещи. Только уже не так много как прошлый раз. Единственное, что мне очень не нравится — это то, что я буду снова жить в таком клоповнике с двухэтажными кроватями. Но, опять-таки, я еду не навсегда, а на какое-то время на подработку. Сумею как-то пережить эти неудобства. Мне никогда раньше не доводилось с кем-то делить комнату — у меня всегда была своя отдельная спальня, поэтому кантоваться в одном маленьком помещении с кучей людей мне трудно. В квартире постоянный шум — хлопают дверки на кухне, шумит вода в душе, кто-то разговаривает за стенкой, другие собираются на работу, некоторые приходит с неё. Для меня это катастрофа. Я всерьёз подумываю, если придётся оставаться на полгода, снять хотя бы отдельную комнату. Иначе я просто сойду с ума.

По приезду меня встречает Алан, тащит мои сумки, осторожно целует в губы. Он бесконечно терпелив, заботлив и нежен. Постоянно интересуется моим самочувствием, не устала ли я, хочу ли есть, пить, и тому подобное. Я начинаю оттаивать под его напором, ведь по-настоящему вижу, что он не притворяется. На Алане нет маски, чтобы понравится мне — он просто такой и есть внимательный. Мои баррикады вокруг сердца начинают рушиться.