К нему

Девушка двадцати одного года наивная, доверчивая, добрая. Она никогда в жизни никому не поверит и не поймёт, что, бросившись в очередной раз в объятия этому человеку, причинит себе ещё более сильную боль. Ей следует только самой наступить на те же грабли, чтобы понять насколько этот человек недостоин даже рядом с ней находиться!

И я сдаюсь — бросаюсь.

Моя воля испаряется, как лужица воды на палящем солнце, когда рядом Давид. Я бесхарактерная и слабовольная. Но я смогу понять это немного позже, а сейчас этот момент кажется мне радостным. Откуда мне было знать, что для Давида это был всего лишь очередной плюс к его победе? Что он сумел так легко и просто вернуть очередную свою игрушку — это очень сильно насытило его самолюбие, его эго.

Мама с папой очень недовольны нашим воссоединением. Они постоянно твердят, что наш разрыв был на пользу, и Давид до мозга костей гнилой человек. Я слушала родителей, но не могла с собой ничего поделать. Я его любила. Хотела помочь ему стать на путь истинный, показать, что достаточно любви одной единственной девушки, чтобы чувствовать себя полноценно счастливым. Наивность. Детская наивность.

Давид снова перебрался на время ко мне домой, пока не найдёт квартиру. Странно, но мне не хотелось с ним сейчас жить. Я просто существовала с ним рядом, и у меня постепенно открывались глаза. В его взгляде не было сожаления, жалости или любви. Он просто пользовался всеми благами. Воспринимал жизнь в моём доме — как временное место, чтобы перекантоваться, моё внимание — как должное.

Настал день рождения мамы. Я помогала ей готовиться к празднику, готовя еду на кухне, а Давид сидел в моей комнате безвылазно, уткнувшись в свой ноутбук. Мне было неприятно, что он даже не вышел поздравить мою маму, хотя живёт у нас в доме и встречается с её дочерью. Я решила пойти к себе и пригласить его за стол ко всем гостям.

— Ты можешь поставить игру на паузу и выйти ко всем? У нас же праздник!

Давид не отводит взгляда от монитора.

— Здесь нельзя поставить паузу.

Меня накрывает обида и постепенно внутри закипает гнев.

— Тогда выйди из игры и поздравь маму!

Он даже не удостаивает меня взглядом, только раздражается, но ответить не успевает, как входит мама.

— Здравствуй, Давид. — вежливо здоровается она. Она с трудом терпит моего избранника, но никогда не позволяет себе грубо высказываться в его сторону или как-то выражать своё недовольство. Это из-за меня, естественно. Мама готова мириться с любым моим выбором, лишь бы я была счастлива.

Но я понимаю уже, что далеко не счастлива. Просто не знаю как всё поменять без вреда для своего душевного равновесия.

Давид коротко здоровается, всё так же глядя в экран. Мама предпринимает новую попытку его отвлечь.

— Пройдём, пожалуйста, со всеми за стол. Уже всё готово.

— Я пока занят.

У меня кровь отхлынула от лица. Мне казалось я сейчас упаду в обморок от стыда. Мама максимально сдержанно, насколько это возможно, обращается к нему. Хотя я знаю, что она обижена.

— Раз уж ты живёшь у нас, то будь добр вести себя вежливо!

Он наконец-то отрывает глаза от экрана, но его взгляд мне сильно не нравится. В нём нет ни капли уважения к старшему человеку, к женщине и к моей матери. В данный момент я хочу его придушить.

— Не надо со мной так разговаривать. Если что я знаю где выход, и не собираюсь подстраиваться под ваше расписание. У меня теперь обида на вас на всю жизнь.

Мы с мамой коротко переглядываемся, но я вывожу её из комнаты. Не из-за того, что боюсь её грубого ответа, а потому что не хочу окончательно испортить её день рождения. Но знаю, что он уже испорчен. Из-за меня. У меня нет слов, я в таком смятении, что готова провалиться сквозь землю. Сейчас я точно знаю одно — такое отношение к своей маме я не прощу Давиду никогда! И буду рада, если он съедет как можно скорее.

Но он и сам съехал на квартиру. Только Давид считал, что это его оскорбили. Я же думала, что даже его измена не принесла мне такой боли, как это пренебрежительное отношение к маме. Для меня это было недопустимо.

Но умной в этот период жизни я не была, и продолжала с ним встречаться. Я привыкла. Втянуло меня в этот круговорот, из которого я не могла выбраться. Просто не могла.

Это длилось уже три года, ведь мы познакомились, когда мне было девятнадцать. И вот настал очередной мой день рождения. Я в этот день работала, и мы с Давидом договорились, что после работы я куплю торт и зайду к нему на квартиру. Моя начальница была очень понимающей и доброй, поэтому поздравила меня и отпустила домой раньше.