— Бежишь от собственной совести, да? — Незнакомец разгадал его намерение и обратил на Браша гневный взгляд. — Не можешь смотреть правде в глаза, да? Ты достаточно посидел здесь с умным видом, как я понимаю!
Тут на него обрушились с разных концов вагона:
— Эй ты, заткнись!
— Иди спать!
Незнакомец нимало не смущался:
— Братие, ни меч, ни огнь не страшат меня, пока у меня есть Слово!
Выбрав местечко подальше, Браш устроился поуютнее и снова открыл учебник алгебры. Он был весь красен, сердце его сильно билось. В другом конце вагона новоявленный пророк среди назревающей бури негодования всех пассажиров продолжал громогласно бичевать людские пороки, используя Браша как наглядный пример нравственного малодушия. Он принялся расхаживать туда и сюда по всему вагону, огрызаясь на насмешки своей невольной паствы. Браш, дрожа от волнения, наконец вскочил и, когда самозваный проповедник подошел к нему совсем близко, схватил его за руку и грубо втащил в свой угол, заставив сесть.
— Вы им не поможете, обзывая их сумасшедшими, — сказал он, усаживаясь напротив.
Проповедник с горящим взором продолжал метать громы и молнии, но полемический задор его начал угасать; он успокоился и лишь ворчал и что-то бормотал сердито себе под нос.
Дождавшись, когда он умолкнет совсем, Браш сказал:
— Можно, я кое о чем вас спрошу?
— Брат, я здесь для того, чтобы помочь тебе, — с достоинством ответил проповедник.
— У вас есть своя церковь?
— Нет, брат мой. Я странствую, свидетельствуя о Боге.
— Вы для своих проповедей ставите палатку?
— Нет. Я помогаю своей труждающейся братии прямо на улице. Иногда я выступаю и в церквях, где пустят.
— А на что же вы живете?
Проповедник повернул свою крупную голову и с крайним неудовольствием посмотрел на Браша.
— Странный вопрос. Вообще-то это не твое дело, брат мой.
Браш с суровым видом в свою очередь воззрился на него.
— Однако, — продолжал собеседник, — я отвечу тебе. Господь милостив. Он не дает погибнуть верному рабу своему, так что в этом отношении, сэр, будьте спокойны. Он смягчает людские сердца на моем пути. Ты хочешь спросить: “А деньги?”… Что есть деньги? Брат, я не верю в праведность денег. От Матфея, глава шестая, стих двадцать пятый. В настоящую минуту, мой мальчик, только один-единственный доллар отличает меня от птиц небесных, — сказал он, пошарил в карманах и вытащил две мятые бумажки. Это оказался льготный двухдолларовый железнодорожный билет для лиц духовного звания и замусоленное письмо, адресованное “его преподобию Джеймсу Бигелоу”.
— Извиняюсь, два доллара отличают меня от птиц небесных. Но разве я страшусь? Нет! Я живу постом и молитвой. Псалом тридцать седьмой, стих двадцать пятый…
— У вас есть семья?
— Конечно, мой мальчик, у меня есть жена, благородная женщина, и шестеро очень милых детей.
Вскоре, однако, выяснилось, что жена доктора богословия Дж. Бигелоу живет в Далласе и работает в отеле прачкой. О своих детях доктор Бигелоу сначала сказал, что они учатся в школе и получают одни пятерки. Но потом выяснилось, что двое старших уже давно сбежали из дому и о них ни слуху ни духу, еще одного призвали на службу в военно-морские силы, одна дочь прикована к постели болезнью, а остальные двое ходят в школу и учатся из рук вон плохо.
После расспросов Браша самоуверенность доктора Бигелоу в значительной мере поубавилась. Когда они прибыли в Даллас, Браш сунул ему руку на прощанье и оставил его.
Другое приключение подобного рода произошло в Форт-Ворсе. Браш совершал обычный вечерний променад по жилому району города, приуготовляясь к длительному сидению в Публичной библиотеке за чтением своей любимейшей книги — “Британской энциклопедии”, как вдруг в одном из окон старого кирпичного многоквартирного дома, мимо которого он проходил в этот момент, увидел любопытное объявление:
Как раз была пятница и был вечер. Браш в колебании побродил еще немного по улице. За углом дома, уже в другом окне, но, очевидно, принадлежавшем все той же квартире, он увидел другое объявление, гласившее: