К каждому придёт счастье!?

– Ну, а тебе что мешает? Женись, заведи семью, детей. Поди уже не мальчик – тридцать два.

– На ком?

– Не на ком? – Константин удивленно приподнял брови. – Только свистни.

– Да ну, – махнул рукой Дмитрий. – Подружки мои, как ты их называешь, годятся только для одного. Они бы, может, и не прочь, только мне это в страшном сне не приснится. Я с трудом выдерживаю чуть-чуть вечером и чуть-чуть утром. Остальные уже при семьях.

– Ну, не все. Мало что ли одиноких женщин. Но тебе не кажется, что ты сам, сознательно или нет, выбираешь именно таких. Чтобы можно было завести лёгкие, необременительные отношения и закончить их, когда тебе это надоест. А ведь семейная жизнь – это другое, это несвобода, это ограничения, общие заботы, интересы.

– Ну, свободы я уже накушался, а заботы…ты же справляешься, думаешь, я не справлюсь?

– Да справишься, конечно. Только…Вот послушай. Ты пришёл, устал как собака, лечь бы на диван, пивка и в телевизор или просто заснуть. А Лиза лезет – с ней поиграть надо, или, не дай бог, приболела, тогда вообще…или надо ехать встречать тёщу. Вот тебе и пиво, и отдых.

– Но тебе же это не в тягость?

– Не в тягость. А знаешь, почему? Потому что я их люблю, и Ольгу, и Лизку. Я без них жить не могу. Вот это главное. Чтобы получилась семья, надо, чтобы люди друг друга любили, уж извини за пафос. Вот ты кого-нибудь из своих женщин любил?

Дмитрий задумался

– Не может же быть, чтобы за всё время ты никого не любил. Да и потом, не может быть, чтобы никто никогда тебя не любил. Ты подумай, вспомни.

Дмитрий на секунду задумался, уставившись в стол, и не видел, что друг смотрит на него очень внимательно и как будто выжидательно: «Ну же, вспоминай – давай!»

– Это ты намекаешь на Катю? – не вопросительно, а, скорее, утвердительно сказал Дмитрий с какой-то странной интонацией.

Константин молча смотрел на него.

– Конечно, Катя! Катя меня любила…

– А ты?

– И я. Но ты же знаешь, чем всё закончилось, – он вынырнул из воспоминаний, и странная, мечтательная улыбка исчезла.

– Но мы же сейчас не об этом. Мы сейчас выясняем, любил ли ты и любили ли тебя. Видишь, оказывается, любили, и ты любил.

– Да, – у Дмитрия как будто испортилось настроение. – Кстати, ты не знаешь, где она?

– Не знаю, кажется, куда-то уехала. А что?

– Да так, просто. Ну, ладно, давай заканчивать, пора.

Ольга убирала со стола и искоса поглядывала на мужа. Ужинали сегодня в гостиной за журнальным столиком. Сейчас муж благодушно расположился в кресле, похожий на сытого, довольного кота. «Только что не мурлыкает», – улыбнулась про себя Ольга. Пятилетняя Лиза удобно устроилась около папиной ноги и, обняв любимую куклу, приготовилась смотреть «Спокойной ночи, малыши». Ольга сновала туда-сюда с чашками-плошками и поглядывала на мужа: что-то всё-таки его беспокоит. Быстренько помыв посуду, она устроилась на подлокотнике кресла и приобняла мужа:

– Ну, рассказывай. Что случилось?

– С чего ты взяла?

– Ой, да ладно! А то я тебя плохо знаю!

– Я сегодня обедал с Димкой…

– Ну и что? Да не тяни ты.

– Он интересовался Катей.

– Катей?!!

Ольга так выкрикнула это, что Лиза испуганно оглянулась.

– Ну что ты кричишь? – с досадой пробормотал Костик.

– Катей он интересовался. Не прошло и восьми лет. И что его интересовало?

– Его интересовало, куда она делась. Не знаю ли я.

Ольга внезапно подскочила, словно подброшенная пружиной, и, повернувшись к мужу, вытянула в его сторону кукиш. Костя вытаращил глаза и даже как будто попытался отодвинуться.

– Ты что, обалдела? Что это ты мне кукиш под нос суешь?!

Ольга немного притормозила.

– Это я не тебе. Даже не вздумай ему сказать, где Катька! Слышишь? Что ты молчишь?

– Оль, ну а как же… Он же не знает… Может, лучше…

– Что «лучше»? Что лучше-то? Вот почему он про неё спросил? С чего вдруг вспомнил?

– Оль, ну что ты так распаляешься?

– Да то я распаляюсь, что сволочь он, твой Димочка. И не перебивай меня. Всё я знаю. Он твой друг, он замечательный. Но с Катькой он поступил, как свинья, и я ему этого никогда не прощу.

Ольга говорила и постоянно двигалась, что-то убирала, переставляла. Закончив, грозно повернулась к мужу:

– Что ты молчишь?

Костя, уютно устроившись в кресле, с обожанием смотрел на жену. «Иди ко мне», – он дотянулся до её руки, и Ольга оказалась частично на коленях у мужа, частично в кресле. Одной рукой он прижал её к себе, и поцеловал в макушку, и сунул нос куда-то за ухо, и вдохнул такой родной запах, и прошептал: «Олька, как же я тебя люблю…» Ольга мгновенно размякла, приткнулась мужу под мышку, потерлась щекой и блаженно замолкла.

Через некоторое время она подняла голову.

– Знаешь, что мы сделаем. Димке ты ничего не говори. Не говори, – повторила она, отметая ещё не прозвучавшие возражения. – Посмотрим, что дальше будет. Может, он завтра забудет. А мы взбудоражились понапрасну.