Just for Fun

Примерно в это время по Интернету гуляла утка. Какой-то мальчик по имени Крейг якобы умирал от рака, и люди рассылали по цепочке письма, призывавшие поддержать его, послав ему открытку. Похоже, это был просто черный юмор: не думаю, что Крейг вообще существовал, а тем более болел раком. Но этот призыв породил миллионы открыток. Поэтому я – наполовину в шутку – попросил пользователей Linux присылать мне не деньги, а открытки. Это была своего рода пародия на цепочные рассылки («О боже, неужели еще один мейл с просьбой слать открытки?»). В мире PC тогда были очень популярны «шаровары» (условно-бесплатные программы): скачал программу – пошли автору долларов 10. Меня многие спрашивали, не послать ли мне долларов тридцать. Нужно было что-то ответить.

Оглядываясь назад, я понимаю, что деньги не помешали бы. На мне висело тысяч пять долларов в студенческих ссудах и примерно 50 долларов в месяц надо было выкладывать за компьютер. Остальные расходы шли в основном на пиццу и пиво. Но Linux отнимала у меня столько времени, что я очень редко куда-нибудь выходил – раз в неделю, не чаще. На девушек мне деньги не требовались, но на дополнительные железки пригодились бы. Хотя можно было обойтись и без них. Возможно, другой сын попросил бы за свою программу денег, чтобы помочь оплатить квартирные расходы своей одинокой работающей матери. Мне это и в голову не пришло. Можете меня судить.

Меня больше интересовало, где люди используют Linux. Я предпочел деньгам открытки. И они посыпались лавиной – из Новой Зеландии, Японии, Нидерландов, США. Почту обычно вынимала Сара, и она очень поразилась, что ее задиристый старший брат получает весточки от друзей из таких дальних краев. Это впервые навело ее на мысль, что в те долгие часы, когда я занимал телефон, я делал что-то потенциально полезное. Открыток накопилось много сотен, и я не знаю, куда они делись. Наверно, пропали во время одного из переездов. Авутон говорит, что я «самый несентиментальный человек на свете».

Я не хотел получать деньги по целому ряду причин. Когда я впервые выложил Linux в свободный доступ, я чувствовал, что иду по стопам всех тех ученых, которые столетиями строили свои теории на базе других – на плечах гигантов, говоря словами Исаака Ньютона. Я хотел не просто дать людям возможность воспользоваться плодами моих трудов, но и получить от них обратную связь (ну хорошо – и признание тоже). Мне казалось неправильным брать деньги с тех, кто мог бы помочь мне в улучшении программы. Возможно, я подошел бы к вопросу иначе, если бы не вырос в Финляндии, где на каждого, кто выказывает малейшие признаки жадности, глядят с подозрением, если не с завистью. (Все несколько изменилось с тех пор, как телефоны Nokia стали распространяться по всему свету, увеличивая банковские счета бесчисленных финнов.) И безусловно, я бы совсем по-другому смотрел на бесплатное распространение программы, если бы не вырос под влиянием упертого дедушки-профессора и упертого коммуниста отца.

В любом случае я не хотел продавать Linux. И не хотел терять своей власти над ней, то есть не хотел, чтобы ее продавал кто-то другой. Это я четко сформулировал в уведомлении об авторских правах, помещенном в файл COPYING первой версии, которую выложил еще в сентябре. Благодаря принятой в 1800-х годах Бернской конвенции тебе принадлежит авторское право на все созданное тобой до тех пор, пока ты это право не продал. Как владелец авторского права я должен был сформулировать правила: операционную систему можно использовать свободно, пока ты ее не продаешь, а если ты внес какие-то исправления или улучшения, то должен сделать их всеобщим достоянием в виде исходников (в отличие от бинарников, которые недоступны). Кто не согласен с этими условиями, тот не имеет права ни копировать, ни изменять программу.

Поставьте себя на мое место. Вы потратили полгода жизни на эту штуку и хотите, чтобы все могли ею пользоваться, чтобы вам что-то перепало и чтобы никто другой ею не завладел. Я хотел, чтобы люди могли ее видеть, изменять и улучшать в свое удовольствие. А для себя хотел иметь возможность знать, что они делают: иметь доступ ко всем исходникам, чтобы самому пользоваться их усовершенствованиями. Мне представлялось, что Linux может стать самой лучшей программой на свете, если только отсечь все коммерческие интересы. Деньги все испортили бы. А туда, где нет денег, не потянутся жадные люди.

При том, что сам я не стремился заработать на Linux, другие не стеснялись просить вознаграждение за копирование ее на дискеты. К февралю многие приносили на собрания юниксоидов дискеты с Linux. У меня стали просить разрешения брать за них долларов по пять, чтобы покрыть временные затраты и стоимость дискет. Трудность была в том, что это нарушало мои авторские права.