Извращенное Притяжение (ЛП)

Я проскользнула мимо него к шкафу с яйцами Фаберже. Адамо последовал за мной.

— Ты очень хорошо вёл себя с моим отцом. Мало кто знает, что сказать.

— Я не знаю твоего отца, но знаю таких, как он. Я вырос среди своих братьев, и поверь мне, нет никого более убийственного, чем Римо.

— Но Римо твой брат. Он не убьет тебя. Ничто не сдерживает моего отца.

— Это ты, — сказал Адамо, обнимая меня сзади за талию. — Эти яйца прекрасны, но мы не можем взять их с собой в лагерь.

— Они останутся здесь. Они слишком драгоценны и красивы, чтобы разъезжать в машине.

— Ты так же драгоценна и прекрасна.

Я толкнула его локтем.

— Комплименты не дадут тебе секса. Я все еще злюсь, что ты так рисковал. Я бы никогда не простила себе, если бы мой отец убил тебя.

Адамо просунул руку мне под футболку, играя с пирсингом в животе, и кивнул на яйцо Фаберже в центре, на самое дорогое в шкафу и первое яйцо, подаренное мне папой.

— Это твой пирсинг в пупке.

— Да. Мое любимое, и я люблю, чтобы оно рядом, где бы я ни была.

Адамо кивнул, а затем его рука скользнула ниже. Он расстегнул пуговицу, прежде чем залезть в трусики. Его пальцы нашли мой клитор и начали тереть маленькими дразнящими кругами.

Я прикусила губу и прислонилась к нему.

— Мне не нужны комплименты, чтобы получить секс, — тихо сказал Адамо, прежде чем укусить меня за горло.

Его пальцы разгладили мои складки, разрезая ножницами чувствительную кожу.

— Мой отец может посчитать неуважением, что ты не можешь сдержаться даже на одну ночь, — задыхаясь, произнесла я.

Адамо усмехнулся.

— Я не скажу ему. А ты?

Он вошёл в меня двумя пальцами.

— Нет, — выдохнула я.

В ту ночь я долго лежала без сна в объятиях Адамо, меня не преследовала ни тревога, ни страх. Я представляла себе наше совместное будущее и была в восторге. Теперь нас уже ничто не сдерживало.

ГЛАВА 25

Когда на следующий день мы с Динарой вернулись в лагерь, это действительно было похоже на последнее возвращение домой. Крэнк помахал мне рукой и поднял вверх большой палец, заметив Динару. Я уже звонил Римо вчера вечером, чтобы убедиться, что он не нападет на Чикаго, когда от меня слишком долго не будет вестей. Я действительно не хотел, чтобы мое предварительное понимание с Григорием было подорвано. Я не стал вдаваться в подробности моего соглашения с Григорием, но, зная Римо, он, вероятно, что-то заподозрил. Мои братья знали, что я предпочитаю жить в лагере, а не оставаться в Лас-Вегасе.

Динара сияла от счастья, когда мы поставили палатку между нашими машинами. Это был не самый роскошный дом, но это все, в чем мы нуждались на данный момент. Когда через две недели сезон подойдёт к завершению, у нас будет время купить дом на колесах.

Я не пропустил много любопытных или даже настороженных взглядов от других водителей или девушек.

— Как ты думаешь, они знают, почему мы так часто уезжали в последние месяцы? — спросила Динара.

— Они что-то знают. Мне следовало бы догадаться, что слухи рано или поздно распространятся.

— Я думаю, что некоторые из них теперь дважды подумают, прежде чем подрезать тебя во время гонки. Никто не хочет, чтобы его пытали и убивали, — криво усмехнулась Динара.

— Не то чтобы я стал другим человеком.

— Для них ты это ты. Из-за твоего легкого характера людям легко забыть, что ты Фальконе. Теперь они понимают, что один из монстров из Вегаса действительно ходит среди них, и это заставляет их нервничать.

Я мог бы сказать, что это очень позабавило Динару.

— Ненавижу это прозвище.

— Но оно служит своей цели. В мафиозном бизнесе лучше, чтобы тебя боялись, чем любили.

Я мрачно рассмеялся.

— Действительно. Это кредо Римо. Я думаю, что это было неизбежно, что я выполню судьбу моей семьи в какой-то момент.

— Люди в лагере в конце концов опомнятся, как только увидят, что ничего не изменилось. А до тех пор тебе будет легче наверстывать упущенное.

— Ни я, ни ты не сможем наверстать упущенное в последних гонках. В следующем сезоне нам предстоит пройти квалификационные гонки.

В глазах Динары вспыхнуло возбуждение.

— Я люблю вызов.

— Я думаю, люди тоже видят тебя в новом свете. Тревожные взгляды не только мне предназначены.

Динара оглянулась, и люди быстро отвели глаза.

— Сомневаюсь, что они боятся меня за то, какая я. Девушек всегда недооценивают.

— Любой, кто недооценивает тебя, дурак.

— Я действительно скучала поэтому, — сказала Динара, когда мы сидели на бревне вокруг костра с остальными членами лагеря, пили пиво и ели куриные крылышки, которые жгли мои вкусовые рецепторы.

Из динамиков, установленных по периметру, гремела музыка в стиле кантри.

— Да, это наш собственный странный маленький мир, где мы можем нарушать правила.

Динара двигала ногами в такт деревенскому ритму. Я вызывающе усмехнулся.

— Я никогда не принимал тебя за деревенскую девушку.

Она сделала глоток пива, и на ее великолепном лице медленно расплылась улыбка.

— Я многослойная личность.

Я усмехнулся.

— Без шуток. — я обнял ее за плечи, и она положила голову мне на плечо. — Странно думать, что отныне это наш дом.

Динара пожала плечами.

— Мы будем свободны. Не думаю, что в мире есть что-то лучше.