Извращенное притяжение

— Ты не пожалеешь, клянусь. Теперь, когда ты решила пощадить меня, Римо отпустит меня, как ты и сказала. Я уйду и никогда не вернусь. Но… — она облизнула губы. — Твой отец будет охотиться за мной. Мне понадобятся деньги, чтобы добраться до Европы и начать там новую жизнь.

Выражение лица Адамо сменилось абсолютной яростью.

— Ты просишь у Динары денег?

Иден сделала шаг назад.

— Если она хочет, чтобы я жила, и моя смерть не была на ее совести, мне нужны деньги, чтобы сбежать от Григория.

Новые слезы прижались к моим глазным яблокам.

— Точно так же, как в прошлый раз тебе нужны были деньги, но тогда ты не могла попросить их у меня, поэтому продала меня старикам, которые приставали ко мне.

Меня начало трясти, гнев и полное отчаяние боролись внутри меня. Я вырвала нож из кобуры и резко обернулась. С хриплым криком я вонзила клинок ей в грудь. Ее глаза расширились, а губы приоткрылись в беззвучном крике. Затем она рухнула на пол, увлекая меня за собой, потому что я все еще сжимала нож. Я опустилась на колени рядом с ней. Выпустив нож, я схватила ее за плечи и начала трясти.

— Как ты могла так поступить со мной? Как? Как? — закричала я. Слезы застилали мне глаза, а горло саднило от крика. — Как? Почему ты не любила меня настолько, чтобы защитить? Почему?

Я продолжала трясти ее и кричать, но она не могла ответить мне, и что бы она ни сказала, это никогда не дало бы мне желаемого ответа.

Я отпустила ее и свернулась калачиком, закрыв лицо руками, липкими от ее крови. Я всхлипнула и вздрогнула.

— Почему ты не любила меня?

Адамо опустился на колени рядом со мной и обнял меня, притягивая к себе.

— Она была монстром и никогда не заслуживала быть твоей матерью. Ты милая, и я люблю тебя.

Я замерла, прижимаясь к нему, судорожно втягивая воздух. Я подняла голову. Должно быть, я выглядела ужасно с кровью и слезами на лице, но выражение лица Адамо было полно любви.

— Ты любишь меня?

— Да, даже если я нарушу наш договор о том, чтобы держать это в секрете. Мне все равно. Я не буду скрывать своих эмоций. Я чертовски люблю тебя, и тебе лучше смириться с этим.

Я издала сдавленный смешок.

— Я тоже тебя люблю.

Я поцеловала Адамо, но, когда отстранилась, его губы были покрыты кровью. Мои глаза искали труп моей матери прямо рядом с нами. Ее кровь медленно растекалась по телу, а безжизненные глаза смотрели в потолок.

Я обмякла на Адамо, адреналин угасал и оставлял странное ощущение пустоты. Я сделала это. Мы сделали это. Убили всех мучителей из моего списка. Даже мою мать. Я ожидала эйфории и облегчения, и было какое-то облегчение, но сильнее была неуверенность. Что теперь? Всю свою жизнь я стремилась раскрыть свое прошлое, а затем наказать тех, кто надругался надо мной. Теперь, когда мне это удалось, я должна сосредоточиться на своем будущем, на новых целях и выяснить, чего я действительно хочу.

Я сунула руку в карман джинсовых шорт и вытащила смятый клочок бумаги, испачканный кровью. Я держала его в кармане с тех пор, как мы начали наш путь мести.

Мы закончили с нашим списком. Казалось, прошла вечность с тех пор, как мы убили первого человека. Каждую секунду каждого дня меня одолевали мысли о мести. Это занимало каждую мою мысль, каждую ночь и каждый день, и теперь, когда мы подошли к концу, чувство «что теперь?» овладело мной.

Адамо погладил меня по спине. Ни он, ни я не сделали ни малейшего движения, чтобы встать из лужи крови, собирающейся вокруг нас, намочив нашу одежду. Оно было еще теплым.

— Все кончено, — прошептала я почти благоговейно.

Адамо поцеловал меня в висок.

— Теперь ты можешь двигаться дальше.

Я посмотрела ему в глаза, задаваясь вопросом, что мы будем делать сейчас и будет ли это так просто, как он сказал.

Я взглянула на мать. Нет, на женщину, родившую меня. Она не была настоящей матерью.

— С ней разберется бригада уборщиков. Ты можешь забыть о ее существовании, — сказал Адамо. — Давай выбираться отсюда.

Он встал и протянул мне руку.

Я кивнула, хотя все еще чувствовала себя как в ловушке, и позволила ему поднять меня на ноги. Адамо вызвал уборщиков и повел меня к двери. Перед уходом я бросила последний взгляд на мать. Я хотела, чтобы она умерла, и не испытывала никакого сожаления по поводу ее убийства, но эйфория и чувство свободы еще не пришли.

* * *

Мы вернулись в отель и вошли в здание через черный ход, потому что были покрытыми кровью. Персонал закрывал глаза на наш вид. Лас-Вегас и особенно наши отели находились под нашим полным контролем. Все, кто работал на нас, знали, что лучше не проявлять интереса к подозрительному поведению.

Динара направилась в ванную, и я последовал за ней. Она ничего не сказала с тех пор, как мы покинули дом ее матери.

Опустившись на край ванны она продолжала смотреть на свои покрытые коркой крови пальцы, сгибая их, будто не доверяла своим глазам. После нескольких последних убийств эйфория и возбуждение были нашими доминирующими чувствами. С каждым вычеркнутым именем в нашем списке с плеч Динары, казалось, сваливался еще один груз. Но не сегодня. Я присел рядом с ней.

— Она заслужила смерть.