Извращенец

Владимир Ильин ИЗВРАЩЕНЕЦ

Так получилось, что первым его увидел я.

Вообще-то, его трудно было не заметить. И даже не потому, что он вырядился в какие-то немыслимые штаны из плотной ткани, старомодную рубаху и черную курточку странного покроя, по-моему, из натуральной кожи (и где он только откопал такую?!). В конце концов, если парню нравится париться в таком одеянии при плюс тридцати — это его личное дело…

Бросалась в глаза его манера поведения. Парень озирался с таким видом, будто только что очнулся от полувекового летаргического сна. На «семёна» он никак не походил, но и импом его тоже было трудно назвать — уж импа-то я за километр узнаю!..

Сам я в тот момент только-только пришел в себя после десятого «случая», действие «подпитки» закончилось, так что чувствовал я себя, словно выжатая досуха губка. Приходил в себя я на своей любимой скамейке в Центральном Саду. Место здесь было именно такое, какое требуется «семёну» после двух часов непрерывной работы в режиме «свободной охоты». Ветерок веет прохладой. Пташки чирикают. Да и от навязчивых клиенток можно отдохнуть: скамеечка стоит в стороне от аллеи, так что забредают сюда совсем уж праздношатающиеся личности…

Черт его знает, почему я окликнул этого странного парня. Наверное, просто расслабился в тот момент, как самый захудалый имп… Сейчас уже, хоть убей, не помню, что именно я ему тогда сказал. Вполне возможно, что поинтересовался, не на Северный ли полюс он собрался. Или что-нибудь в этом же роде…

Услышав мой голос, он вроде бы даже обрадовался, что наконец-то отыскал живую душу в окрестностях. Прямиком подрулил к моей скамье, плюхнулся рядышком и уставился на меня так пристально, будто я был ожившим покойником. Особо тщательно, надо сказать, он разглядывал мой знак «семёна», и мне это вовсе не понравилось. Но виду не подаю, сижу, проветриваюсь и жду, что он скажет. Какое-то шестое чувство мне подсказывает, что ляпнет он сейчас что-нибудь явно несуразное.

Так оно и случилось.

— Ну, что у нас тут новенького? — этак фамильярно, будто мы с ним каждый день видимся на этом самом месте, спрашивает он.

— В каком смысле? — в свою очередь, осведомляюсь я.

Тип этот несколько смешался, но старается виду не подавать.

— Ну, вообще, — говорит. — Что в мире творится?

— Да ничего особенного, — осторожно говорю я. — Вроде бы всё как надо…

Тут он, наверное, осознал, что меня голыми руками не возьмешь, и с другого бока решил зайти.

— Послушай, дружище, — говорит, — ты извини, что я к тебе на «ты»… Тебя как звать?

— Ну, Берт, — говорю. — А что?

Вопрос мой он, конечно, пропускает мимо ушей.

— А меня — Олег, — говорит. — Будем знакомы…

И пятерню свою мне зачем-то протягивает. Есть от чего остолбенеть: во-первых, имя у него какое-то нелюдское, а во-вторых, рука эта его… Просит он у меня что-то, что ли?

Отодвинулся я на всякий случай от этого типа подальше, а сам спрашиваю:

— Ты что, иностранец?

— Ага, — говорит он, — из одной очень далекой страны я к вам прибыл…

Вижу — темнит чего-то этот самый Олег, и весь наш разговор мне очень не нравится. Из какой страны — говорить явно не хочет… Ну и ладно, думаю вяло про себя. В конце концов, я же — «семён», а не какой-нибудь там инспектор общественной безопасности.

Одним словом, сидим мы так с ним, и разговор у нас ни в какую не клеится. Я уже подумывать стал, что пора мне возвращаться к исполнению своих обязанностей, а то не видать мне выполнения сегодняшней нормы…

И тут Олег вдруг вцепляется в мое плечо с такой силой, словно его вот-вот ураганным ветром сорвет со скамьи, а сам куда-то вдаль уставился, и глаза у него — в два с половиной раза больше моего жетона!..

— Э-это… эт-то еще что такое? — шепчет он, заикаясь.

Я, естественно, смотрю в том же направлении, что и он, но ничего достойного такого повышенного внимания там не обнаруживаю. Бредут по аллее две «телки»: ну, разумеется, нашпаклеваны — будь здоров, поэтому сколько каждой из них лет — ни за что не угадаешь… одеты самым обычным образом: на одной прозрачная туника «мини» из тетраканэтилена, на другой — трусики с переливающимися кружевами и с молнией в промежности для удобства… Браслеты у обеих полыхают вовсю зеленым светом — видно, только что «подпитались» девочки…

Силенки свои к тому времени я еще не восстановил, а «подпитываться» не очень-то охота, поэтому украдкой снимаю со лба жетон и прячу его в кулаке, хотя не по себе мне при этом — чувствую, что даже сквозь слой загара морда моя краснеет. Ведь получается, что отлыниваю я от работы, а кому хочется выглядеть в глазах окружающих тунеядцем?..

А у моего соседа по скамейке, видно, окончательно язык отнялся. Уставился он на девиц — и то бледнеет, то в краску его бросает, что-то сказать силится и не может. Нет, все-таки имп он, не иначе, решил я в тот момент. Просто, наверное, недавно его эта печальная участь постигла, вот он никак к этому и не привыкнет…

«Телки» окатили нас мимоходом взглядами, полными неописуемого презрения, и прошествовали дальше.

Тут у моего нового знакомого дар речи, наконец, прорезался.