Изумруд (СИ)

Я посмотрела в окно — мы уже ехали по городу — и тут же бессильно откинулась на сиденье, не в силах сдержать мучительный стон. Я вспомнила ОТКУДА мы ехали. Внутри у меня сразу образовалась пустота. Полнейшая апатия. Я прикрыла глаза, по старой привычке попытавшись уснуть. В мире реальности мне больше нечего было делать.

Ну что ж, подумала я, мальчика больше нет. И на самом деле это к лучшему. Как бы я себя ни убеждала в обратном, мне бы все равно не удалось избавиться от этой моей любви к нему. Рано или поздно я бы вернулась к нему, тем более если он сам этого хотел. И что бы было тогда… страшно подумать! Страшно подумать… такие обнадеживающие мысли не спасали меня сейчас. Пустота, чудовищная ненасытная пустота втягивала меня по капельке, не оставляя сил даже на то, чтобы продолжать успокаивать себя мыслями о том, что «все к лучшему». Благо, мой мозг предусмотрительно не пытался пока поковыряться в теме «я виновата в его смерти». Сработал какой-то защитный механизм. В противном случае… я не знаю что было бы в противном случае.

— Не надо винить себя, — будто прочитав мои мысли, сказал Чак и приобнял меня, — мальчик был немного не в себе, это еще там, во Франции заметили. Рано или поздно он бы сделал что-то подобное, такие люди долго не задерживаются на этом свете.

— Мне так хочется, чтобы ты исчез, — с усилием сказала я, — тебе нужны только деньги, которые обещали за него. Теперь ты хочешь продать меня. Я все это понимаю, пусть будет так. Только молчи, прошу тебя, пусть мне кажется, что тебя нет.

— Значит, ты согласна поехать? — Осторожно спросил он.

— Мне плевать. Я сделаю все что угодно, если ты исчезнешь, оставишь меня сейчас в покое. — Никогда в жизни мне не хотелось так сильно забиться куда-нибудь в нору и тихо там умереть. Наверное он понял. Только сконфуженно произнес:

— Я постараюсь не беспокоить тебя сильно, Клер. Через два дня я смогу уже подготовить все для выезда, если у тебя есть загранпаспорт, но если нет, это тоже решаемо. И мы уедем отсюда. Но эти два дня, прости, я все время буду рядом с тобой. Ты сама понимаешь, я не могу рисковать… все-таки вы — одна кровь, кто вас знает…

Остаток этого дня и следующий Чак держал меня в полусонном состоянии. Делал уколы и заставлял пить чай. Мне было все равно, я бы даже не стала сопротивляться, если бы он решил задушить меня. И дело, наверное, было не только в его лекарствах. Сквозь сон я слышала как он постоянно звонит куда-то договаривается о документах, билетах и тому подобном бреде. Кажется один раз я слышала голос Лолки, наверное она привезла мой загранпаспорт, но дальше порога он ее не пустил. Странно, разговаривал с ней резко, она так же отвечала, но все это длилось недолго и скоро опять наступила тишина. Под вечер сон начал меня отпускать, я встала с постели и уселась в кресло, тупо глядя перед собой. Чак принес какую-то еду, кажется молочную кашу и заставил меня съесть. Я машинально, почти не чувствуя вкуса, проглотила еду и выпила чай. Ему позвонили. Он взял трубу и ушел в кухню. Я не старалась прислушиваться к разговору, но все равно поняла, что его куда-то вызывают. Вернулся он раздраженный, сделал мне очередной свой укол и спросил не хочу ли я поспать немножко. Сказал, что завтра тяжелый день, мы завтра сможем уже выехать и мне надо набраться сил. Хорошо, отозвалась я и послушно легла в постель. Пару раз он подходил и прислушивался к моему дыханию, наверное проверял, сплю ли я. Потом тихонько собрался и вышел из квартиры. Я тут же встала. Зря Чак боялся, что я сделаю что-нибудь с собой. Я не собиралась. По крайней мере пока не рожу своего ребенка. Но одна навязчивая идея у меня все-таки была. Я быстро оделась, нашла в тумбочке в прихожей ключи от машины и выскочила на улицу.

Через двадцать минут я уже неслась по знакомой загородной дороге. Уже темнело когда я подъехала к повороту на Изумруд. Машину оставила тут же, а оставшиеся сто метров прошла пешком. Я долго стояла перед воротами, не зная что делать дальше. Мне нельзя было входить туда, я понимала, что Поль скорее всего просто убьет меня, как он убил мою мать. Ведь мне удалось то, чего не смогла она — я лишила его от Максима. И все равно, я вошла бы в ворота. Если бы только не мой ребенок… Поэтому я только стояла и смотрела. Долго-долго. Потом перед глазами моими возникла картина — солнечное утро, я в открытом платье… девочка красит забор. Моя Рене…